София Джеймс - Незабываемая ночь [litres]

– Ты выглядишь так, будто увидел привидение, Рик.

– Возможно, так и есть, – ответил тот, направился к столу и налил себе из принесенной бутылки.

Бренди, к тому же лучший. Что ж, у Каннингема всегда был безупречный вкус, и он не поступался привычками даже в таких условиях.

– В нашем деле возникли проблемы, Шейборн. Вчерашний скандал взорвал разведки всех причастных сторон, и каждая обвиняет противников в перетягивании власти. В результате теперь каждый сам за себя, и получить кинжал в спину все реальнее.

– Ты об убийстве семьи Дюбуа?

– Значит, ты слышал? От кого? – Карие глаза друга удивленно распахнулись.

– Поговаривают, агенты Наполеона убирают всех несогласных с видением императором будущего Франции. В том числе семьи, критикующие режим, как известно, давно прогнивший. Я слышал, власти получили документальные подтверждения, вызывающие сомнения в лояльности Дюбуа. Наполеон сошел с ума от жажды полного подчинения!

– Семена проросли и дали всходы надежды на обретение величия. Если Бонапарт завоюет Россию, никто не остановит его от покорения мира.

– Зима поставит его на колени, попомни мои слова. Между нами и Москвой тысячи и тысячи миль.

– Вижу, ты уезжаешь. Выходишь из игры. – Шейборн покосился на саквояж у двери.

– Да. Сегодня ночью. Предлагаю тебе ехать вместе. Это единственно правильное решение.

Пятнадцать минут назад Саммерли рассуждал так же. Через четверть часа он мог бы уже собрать вещи и быть готовым к отъезду. Отчеты отправлены, его миссия завершена.

Однако он покачал головой в ответ.

– Необходимо еще кое-что закончить. – Мысли его были о Селесте. Он вспомнил, что она подарила ему в Лэнгли, в старом сарае, освещенном лишь лучом бледного зимнего солнца, ворвавшимся сквозь треснутое стекло.

– Джеймс Макферсон знает об опасности? – А были и другие, о которых нельзя забывать.

– Если не знает, то можно предположить, что уровень его интеллекта значительно понизился. Ты разве сам не видишь, что здесь нам придется закончить? Нельзя ничего сделать, никто не сможет повлиять на исход войны, противоречащей всем законам здравого смысла. Если генерал-коротышка решил перерезать себе горло, то мы не будем стоять и ждать, пока утонем в его крови.

– Куда ты направляешься?

– На север, к побережью. Там найдутся рыбаки, которых золото волнует больше принципов и политики. Они перевезут меня через Ла-Манш.

– Тогда пожелаю тебе удачи и сильного ветра.

– Ты не поедешь?

– Полагаю, без меня тебе будет проще исполнить задуманное. Меня, похоже, разоблачили. Сегодня узнал.

– Бог мой. Так какого черта ты решил остаться?

– Это ненадолго. Уеду завтра к ночи.

– Тебе нужен другой мундир. Я слышал, каждого американца президента Мэдисона будут обыскивать.

– Да, я знаю, но спасибо за предупреждение.

– В лондонском пабе для тебя всегда найдется бренди.

– Только в твоей компании, дружище.

– Ты настоящий герой, Шейборн. Здесь, в Испании, в Англии – везде. Но помни, мы живем лишь раз.

– Так и умираем лишь раз.

– Да уж.

Проводив товарища, Саммерли прошелся по комнате, остановился у стола и залпом допил содержимое стакана, который Каннингем наполнил для себя. Затем задул свечи, открыл шторы и сел у окна наблюдать за луной, сегодня едва уловимой за серыми тучами.

Еще один день, и его война будет закончена. Прощай, разведка! Свобода! Сейчас и представить трудно, что скоро он отправится домой в Луксфорд и будет вести праздную жизнь.

С Гаем Бернаром Селеста столкнулась следующим утром, когда прогуливалась по Лез Аль с корзиной булочек и хлеба за спиной. Она могла бы сделать вид, что не заметила его, но Гай остановился, преградив ей путь. Щеки его порозовели, плечи расправились – таким ей доводилось видеть его не раз.

– Ты переметнулась на другую сторону, ma chérie? – произнес он с едким сарказмом. – После скандала с Дюбуа поговаривают, что ты стала работать на англичан.

– Это значит, мне стоит больше беспокоиться о результате, Гай, – бросила она в ответ. Игра не новая, сколько бы она ни длилась, обоим известно, что Гай действует не из любви к Франции. Их наняли для работы, это может сделать каждый, кто способен заплатить, – в этом их сила и слабость.

Заметив, что Гай расслабился, Селеста разжала пальцы, лежащие на рукоятке ножа в кармане, и перевела дыхание. Надо узнать, что он задумал, как намерен действовать, хотя разумнее было бы прислушаться к внутреннему голосу и бежать. Только благодаря связям Гая она еще не лежит в могиле. За первые восемнадцать месяцев работы он спасал ее бессчетное количество раз, что она, разумеется, ценила. Молодая женщина, тем более благородного происхождения, не выжила бы в Париже Наполеона и неделю без помощи. Страшно представить, что могло бы с ней произойти без поддержки Гая.

И она многому у него научилась. Прежде всего, как выстоять, бороться и добиваться в этом успеха. Она возродилась из пепла и теперь шла по жизни с ножом в руке и ненавистью в сердце. Благодаря Гаю она смогла отточить мастерство и научилась скрывать желание мстить. Теперь она могла быть совершенно разной, умела носить тысячи масок. Той Селесты, в которой едва теплилась жизнь после убийства отца, больше не существовало. О ней она не любила вспоминать. Та женщина перенесла слишком много боли, ее сердце разорвали на клочки, та женщина не смогла бы вернуться к жизни.

Потому она не отдернула руку, когда ее накрыла ладонь Гая. В конце концов, очень скоро все закончится. А сейчас можно ненадолго принести себя в жертву, ведь таков скользкий путь шпиона, надо любыми способами удержаться на ногах, чтобы не упасть замертво.

– Ты совсем одна, Брижит. И я ничего не знаю о тебе, о том, кем ты была.

Было время, когда Гай Бернар ей нравился, ее восхищала энергия и задор, с которым он говорил о будущем Франции. Правда, до поры, пока она не начала понимать одну за другой многие истины, в том числе что на пути к цели он не готов ограничивать себя моральными принципами. Гай был страшным человеком, к тому же много пил. К концу первого года их брака она отказала ему в близости, хотя оставалась с ним под одной крышей еще шесть месяцев ради выполнения общего для них задания.

Они были, в сущности, неплохими партнерами, еще тогда Гай взял за привычку сообщать ей все, что услышал, на случай, если ей еще не донесли. Мадемуазель Брижит Герен была придумана от макушки до пяток, по сути, она появилась из окутанного дымом зеркала. Гай использовал для нее документы, которые стянул у шлюхи, умершей в одном из переулков в Марэ. Они с Селестой были почти одного возраста и типа – волосы, глаза, рост, – что пригодилось бы, задумай кто-то прочитать описание в документе.