Ядвига Тобольская - Арзу [publisher: SelfPub]

Но боль была короткой и быстро прошла – одалиски действовали ловко и умело: почти сразу чувствительная кожа девственного лона перестала саднить, обильно смазанная успокаивающим маслом. То же самое рабыни проделали с ее подмышками, хотя они еще не сильно в этом нуждались. Но таковы правила для женщин в гареме: ни одного волоска не должно быть нигде, кроме головы. Рука мужчины, прикасающаяся к телу женщины, должна ощущать исключительно гладкую, нежную кожу. Тем более если этот мужчина – сам султан Фатих!

Наконец Ника с высушенными и расчесанными волосами, с отполированными ноготками, с умасленными коленями и пятками, одетая в свободные шелковые одежды оказалась на удобном просторном ложе и моментально заснула. У неё в запасе были сутки – для сна, хорошей еды и просто отдыха.

Весь вечер и половину ночи Фатих праздновал победу. Он возлежал на широком мягком диване, окруженный верными женами, которые массировали ему спину и ноги, и наблюдал, как бушуют победители. Слуги сновали без устали, поднося вина и закуски, звучала музыка, полуобнаженные наложницы исполняли танец живота. Когда под утро воины угомонились и попадали с ног от обильных возлияний, султан удовлетворенно откинулся на подушки и задремал. Днем ему предстояло заняться текущими делами – огромная империя требовала управления.

Утром Ника проснулась свежей и бодрой и чувствовала себя отдохнувшей и обновленной. Поданный завтрак поразил ее обилием и разнообразием блюд, о существовании которых она раньше и не догадывалась. Странным образом все произошедшее на острове отодвинулось в сознании куда-то далеко и казалось нереальным. Зато девушка с удовольствием вспомнила вчерашний вечер и подумала, что жизнь во дворце, наверно, не так и ужасна, даже для пленницы. О том, что будет с ней делать султан, она старалась не думать. В конце концов женщины, которые ее окружали, не выглядели замученными или недовольными, только казались излишне молчаливыми. Да и сам султан не произвел на Нику впечатления такого зверя, как о нем рассказывали. Наивная девушка даже не представляла, насколько она заблуждается, как обманчивы ее первые впечатления и какую цену придется платить за жизнь в роскошном дворце.

К вечеру Фатих устал от решения множества вопросов, с которыми к нему бесконечной чередой тянулись подданные, и был весьма раздражен. Ему всегда было легче принимать решения в бою, чем в мирной жизни. Визири частенько казались ему тупыми пресмыкающимися, не способными и шагу ступить без его указа. Сразу после ужина он решил, что пора подумать об удовольствиях, отправился в свои покои и распорядился привести туда гречанку.

Фатиху исполнилось тридцать семь лет, и за два с лишним десятилетия сотни женщин побывали в его спальне, но каждый раз срабатывавший эффект новизны приводил его в возбуждение. Кроме того, слишком искушенный в эротических делах, с возрастом он становился все более изобретательным и изощренным с женщинами, выдумывая новые и новые развлечения, а неограниченная власть позволяла приводить их в исполнение.

Юная гречанка, очевидно, не познавшая еще ни одного мужчины, будоражила его воображение. Она должна была стать куском воска в его руках, из которого он сможет вылепить все, что угодно. Главное, делать это целенаправленно и последовательно, не позволяя ей задуматься о том, что может быть иначе. Вернее так: вообще не позволять ей задумываться, только беспрекословно исполнять его приказы.

Просто молодое женское тело давно не вызывало у Фатиха бурного всплеска эмоций. Такими телами дворец был буквально набит битком, они находились в свободном доступе в любое время дня и ночи – достаточно просто щелкнуть пальцами. Ему уже была неинтересна обычная тупая покорность, хотелось добиваться и получать ее с помощью грубой силы, через боль и наслаждение находящейся в его власти жертвы, владеть мыслями, эмоциями, сознанием беспомощной в своей слабости женщины, пробуждать в ней чувственность и ответный трепет плоти вопреки ее собственной воле. Фатих, разумеется, осознавал извращенность своих желаний, но не хотел себя ограничивать ни в чем. Да и с чего бы? Ведь именно для этого он добывал средства в своих многочисленных походах – для удовлетворения собственных желаний.

Конечно, он знал, что требуя в спальню рабыню, появившуюся во дворце буквально вчера, нарушает все каноны и вызовет ропот своих многочисленных женщин. Но с некоторых пор его это мало занимало. Да и перед кем ему отчитываться кроме Аллаха? Фатих понимал, что если девчонка пробудет в гареме определенное время, как предписывали законы, установленные еще его прадедами, там, конечно, научат, расскажут, покажут. И через два-три месяца он получит готовую наложницу, но этого-то он и не хотел, по крайней мере в этот раз. Или именно в этот. Что-то было такое в этой девочке, замеченное им еще на острове, что сейчас он желал – сам научить, добиться и получить. А получит ли? Еще ее имя, такое свободное и гордое, не давало султану покоя. Ника, Победа… Интересно, насколько она соответствует своему имени? Гречанка взволновала его больше, чем он сам был готов себе признаться. Султан жаждал победы над Победой.

Рабыни провели закутанную в покрывало Нику через весь дворец на другую его половину и остановились перед богато отделанными двустворчатыми дверями. Ее сердце стучало так, что девушке казалось, будто она слышит эхо, отражающееся от стен.

Незадолго до этого ей пришлось пройти через ряд унизительных процедур – благо производили их все те же рабыни, но это мало успокаивало. Нике промыли задний проход, смазали его каким-то маслом снаружи и внутри – примерно на длину пальца. Это было не больно, но неприятно и непривычно, и девушка занервничала. Потом натерли странной жидкостью соски: они покраснели, сделались напряженными и сильно торчали вперед, их чуть-чуть жгло, так что Ника постоянно ощущала свою грудь. Когда же она увидела наряд, в который ей предстояло облачиться, Ника окончательно пришла в смятение. Теперь, стоя на пороге опочивальни султана, она была близка к панике и хотела только одного – бежать.

Наконец рабыни отворили двери, слегка подтолкнули девушку внутрь и сняли с нее покрывало. Она переступила порог, створки за спиной закрылись с тихим стуком. Бежать было некуда.

Спальня султана оказалась необычайно просторной и хотя достаточно хорошо освещалась расставленными повсюду ароматическими масляными лампами, стены тонули в полумраке и едва угадывались. На полу, сплошь устланном коврами, повсюду в беспорядке валялись шелковые подушки. В самом центре располагалось огромное ложе под роскошным балдахином, края которого были приподняты с одной стороны, обращенной к дверям. Рядом находился низкий серебряный столик с фруктами и вином.