Юлия Ляпина - Смерть за левым плечом [СИ litres]

Меня и двух дам отборные охранники вывели к реке и спрятали под заранее разведанным откосом. А на поляне кипел бой. Когда раздался волчий вой, мне стало так страшно, что я заткнула уши руками, а один из охранников накинул на меня свой теплый плащ и утешающее пробормотал:

– Не бойтесь, Ваше Величество, это боевой клич.

Но я-то знала, что оборотням приказали до последнего скрывать свою сущность.

Мы продрожали в яме до яркого солнца. Потом где-то поблизости раздались голоса – Джирс пришел за нами. Я выбралась из убежища, моргая и щурясь от яркого света. Глава моей охраны выглядел очень усталым. От него пахло потом, гарью и кровью.

– Вам нужна помощь? – вскинулась я, увидев несколько испачканных бинтов на его торсе.

– Со мной все в порядке – сдержанно ответил мужчина, и по его тону я поняла, что у нас есть жертвы.

Прелестная полянка превратилась в разоренное пепелище. Шатры сгорели, их остатки были втоптаны во вспаханную сапогами и копытами землю. Но самое страшное ждало меня рядом с повозками – несколько длинных свертков белого полотна. С каким-то отстраненным чувством я отметила, что тела завернуты в обычные скатерти, и помертвевшими губами спросила:

– Кто?

Джирс назвал имена. Слуга, один из тех, кто сидел у костра изображая стражу, девушка-оборотница, веселая и смешливая, пожалуй, самая бойкая из тех, кто отправился со мной. И два бойца – оборотень и один из тех, кто ушел со мной из монастыря.

– Где нападавшие? – уточнила я, и от моего голоса дрогнула земля под ногами.

– Барон и его приспешники схвачены, – доложил Джирс, – нам помогли его соседи, услышав, что мы громим его именем короля.

– Почему? – почти прошептала я чувствуя, как ломит виски.

– Его кузина живет в столице и… – охранник замялся, не зная, как мне сказать.

Я подстегнула его взглядом.

– Она имеет виды на вашего супруга, миледи. Он часто бывает в столице и быстро опознал ваш штандарт.

– Решил помочь родственнице, значит. Ну что ж, – внутри меня поднялась ледяная злость. – Значит, сейчас он узнает цену своего поступка!

Я выпрямилась и позвала дам:

– Подать мне ванную и платье. Красное. Коронные украшения и мантию. Суд состоится через два часа, прямо здесь. Известите окрестные селения.

Молодые оборотни приняли из рук старшей дамы перевязи моих цветов и шустро разбежались по долине. Даже в человечьем облике волки бегали быстро. Дамы натянули простыни между деревьями и организовали для меня большой таз с водой. Я вымылась, надела потрясающее по своей красоте и роскоши платье из алого бархата, отороченное горностаем, и мантию тех же цветов. Тяжелое рубиновое колье, браслеты, диадема и перстень с крупным рубином довершили преображение.

Слуги вновь устроили судное место, по совету Джирса постелив ковер не на голую землю, а на снятые с повозок короба. В итоге я возвышалась над толпой на половину человеческого роста. Зрителей собралось много. Я не стала торопиться, ожидая, пока подъедут местные феодалы.

Около трех часов пополудни Джирс ударил копьем в большой медный поднос:

– Жители нашего королевства! Ее Величество королева Эстель собрала вас всех, чтобы перед вами судить преступников, виновных в гибели ее людей!

По толпе пронесся шорох, многие знали о ночном нападении, да и обгорелая поляна за моей спиной молчаливо вопила об ужасах ночи. Я встала и громко объявила:

– Поскольку я королева и суд мой должен быть беспристрастным, я приглашаю любого желающего выступить обвинителем или защитником барона Старата. Если желающие не найдутся, защищать себя будет сам барон, а обвинять начальник моей охраны, лорд Джирс!

Я намерено уравняла Джирса и его противника в правах, не давая кому-либо усомниться в его праве свидетельствовать против барона.

Защитников не нашлось, и тогда я предложила обвинителю предъявить претензии обвиняемому.

Джирс встал, хмуро глянул на барона, сидящего в цепях, и заговорил:

– Я обвиняю барона Старата в попытке покушения на Ее Величество королеву Эстель. Я обвиняю его в гибели четверых людей из свиты ее величества и в причинении вреда здоровью еще двенадцати. Я обвиняю его в уничтожении шатров и одежд на сумму двести золотых монет. Гибели лошадей и порчи имущества на сто семь золотых монет!

Голос Джирса звучал ровно и оттого еще более устрашающе. Толпа колыхалась – такие суммы здесь были неслыханными.

– Мои расчеты может подтвердить ваш сосед, господин Гийом Джонс!

Из толпы вышел очень худой мужчина в слишком теплой для поздней весны одежде. Его плоская бархатная шапочка и полувоенный покрой камзола выдавали в нем королевского чиновника или сборщика налогов.

– Подтверждаю! – громким, удивительно звонким голосом сказал он, – я сам осмотрел остатки шатров, тела убитых и поговорил со свидетелями, которые видели, как вчера здесь ставился лагерь!

Зрители загудели. Они явно знали и уважали этого человека.

– Итак, барон Старат, вы принимаете эти обвинения? – официальным тоном спросила я.

Барон поморщился и процедил сквозь зубы:

– Простолюдинка! Думаешь, если затеяла этот цирк, тебе все сойдет с рук? Да ты не доедешь до столицы! Твои кости будут клевать вороны!

Я слушала все это молча, а когда барон замолчал, подвела итог:

– Барон признал обвинения. Выслушаем свидетелей.

Джирс одного за одним приглашал крестьян, которые видели наш приезд в долину. Воинов, сопровождавших барона на встречу со мной. Слуг, привезших мясо и хлеб, обильно политых сонным зельем. И снова воинов, напавших на наш лагерь. Они сразу признались, что им было приказано убить «девку, выдающую себя за королеву», а так же «ее подельников». Дам «добрый барон» позволил не убивать, а забрать в казармы, но шатры с королевским гербом велел сжечь дотла.

Люди слушали и в их рядах поднимался ропот. А когда по приказу Джирса в круг вынесли тела убитых, и я сказала над ними прощальное слово, у многих из глаз потекли слезы.

Подводя итоги, я встала и произнесла:

– Властью короля и своей собственной я принимаю решение! – толпа затихла, вслушиваясь в слова, – Воинам и слугам, принявшим участие в беззаконном деле, повелеваю доставить домой тела погибших и остаться там на год, искупая свою вину.

Связанные пленники встрепенулись и благодарно закричали.

– Ущерб, нанесенный моему имуществу, барон искупит своей казной, а буде там не хватит средств, своим поместьем. За преступление, совершенное против короны, герб барона будет перевернут, а сам он предан позорной казни. Его жена, дети и прочие родственники изгоняются с этих земель навсегда, но могут взять с собой личные вещи, ровно столько, сколько унесут на себе! – это решение вызвало в толпе настоящий страх.