Татьяна Милях - Безрассудная любовь [publisher: SelfPub]

Не в силах найти выхода из щекотливой ситуации, девушка вдохнула и понадеялась на скорый отъезд подпоручика в часть. Дарья Павловна слышала, как мадам Борщёва сетовала, что «дорогому Митеньке» не удастся пробыть в Петербурге весь светский сезон. «Может, когда начнутся приёмы, и Дмитрий Ильич получит более достойные объекты для ухаживания, он оставит меня в покое? – понадеялась Дашенька, выкинув из головы разговор с молодым хозяином.

День подошёл к концу, и, простившись с Машенькой, гувернантка направилась к выходу. Она проходила по коридору, как вдруг дверь комнаты подпоручика распахнулась, и мужская фигура перегородила дорогу девушке.

– Вы не забыли, Дарья Павловна? Я просил вас зайти.

– Вы что, караулили меня? – нахмурилась Дашенька и попыталась пройти мимо. – Простите, Дмитрий Ильич, я устала, а мне ещё предстоит добираться до дома, и потому мне не до разговоров.

– Я всё же настаиваю! – ухватив девушку за руку, фыркнул молодой хозяин и фактически затолкнул Дашеньку в комнату.

– Дмитрий Ильич, вы ведёте себя недостойно! – вырвала руку mademoiselle Томилина.

– О чём вы, Дарья Павловна? – слащаво улыбнулся франт, закрывая за собой дверь. – Что может быть дурного в разговоре? – мужчина приблизился и, прикоснувшись к лицу девушки, горячо зашептал: – Дашенька, вы сводите меня с ума! Разве вы не видите этого?

– Разрешите мне выйти, – отстраняясь от нахала, нахмурилась она. – То, что вы говорите, не пристало слушать девушке.

– Какая глупость! Ты молода, красива, просто создана для любви! Такая девушка не должна прозябать на задворках жизни. Ты должны блистать. Одно твоё слово – и ты станешь моей королевой! – в следующую секунду Борщёв, заключив гувернантку в объятия, потянулся к её губам.

Скривившись от отвращения, Дашенька рванулась и высвободилась из похотливых объятий.

– Да как вы смете мне предлагать такое! – залепила она пощёчину поручику и метнулась к выходу.

Девушка дёрнула ручку, но дверь оказалась заперта.

– Перестань ломаться, – зло потирая холёную щёку, поморщился Борщёв и вновь направился к гувернантке. – Кому ты ещё нужна? Пользуйся, пока есть возможность. Иначе я сделаю так, что уже завтра тебя выкинут из нашего дома с позором. А как у матушки пропадёт дорогая брошь? И её найдут у тебя, – усмехнулся он, сокращая расстояние между собой и жертвой.

Дашенька попятилась и, отступая, наткнулась на комод. Подпоручик, ухватив девушку потянулся к ней мокрыми губами, она дёрнулась и случайно столкнула подсвечник. Грохот упавшей вещи заставил подпоручика остановиться.

– Пустите! – собрав силы, оттолкнула от себя мужчину Дашенька.

Борщёв покачнулся и, стараясь сохранить равновесие, взмахнул рукой. Теперь на пол полетела фарфоровая ваза, в мгновение ока превратившись в черепки.

На шум прибежали люди, и Софья Марковна заколотила кулачками в дверь.

– Митенька! Что случилось? Открой дверь! – истерично заголосила она.

Зло зыкнув на строптивую гувернантку, Дмитрий Ильич задумчиво потёр подбородок и открыл дверь. Увидев целого и невредимого сына, мать бросилась к нему на шею.

– Господи, как ты меня напугал! – причитала она, но заметив прижавшуюся к комоду гувернантку, лицо хозяйки тут же приобрело удивлённое выражение. – Не ожидала, Дарья Павловна…

– Софья Марковна, я не виновата, – залепетала девушка.

– И чем вы объясните своё пребывание в комнате моего сына? – хищно прищурилась дама.

Ожидая, что дворянская честь не позволит подпоручику соврать и опорочить невинную девушку, Дашенька растеряно взглянула на Дмитрия Ильича. Но мужчина, язвительно усмехнувшись, молчал, и мадам Борщова, всё более наливаясь краской, запыхтела:

– Мне всё понятно, милочка! Я пустила вас в семью! Плачу вам жалование! Но вам этого показалось мало! И вы решили соблазнить моего сына! Подобные вам особы не заслуживают того, чтобы их принимали в приличных домах. Вон отсюда! – взвизгнула она, и от обиды на глаза Дашеньки навернулись слёзы, но взяв себя в руки, она спокойно проговорила.

– Хорошо, Софья Марковна. Я готова получить расчёт.

– Ты ещё смеешь требовать деньги? Ни копейки не получишь! Вон!

Твёрдо сжав губы, mademoiselle Томилина с презрением взглянула на младшего Борщёва и с гордо поднятой головой направилась к выходу.

– Надеюсь, Митенька, ты не собираешься просить за эту недостойную особу? – процедила хозяйка, и молодой человек, досадливо скривившись, отвернулся к окну.

– Что вы, mamam, – проговорил он, и женщина, облегчённо вздохнув, удалилась.

Кутаясь в лёгкий бурнус, Дашенька шагала по улице, старательно сдерживая слёзы. Мало того, что её ни за что оскорбили, так она ещё лишилась средств к существованию. «Наверняка, уже завтра мадам Борщова начнёт трубить о недостойном поведении своей гувернантки, – с тоской догадывалась девушка. – После этого меня не захотят видеть ни в одном приличном доме», – понимала она и, закусив губу, буквально вбежала в комнату на Моховой. Скинув накидку и ботинки, барышня упала на кровать и дала волю слезам. Дуняша растерянно стояла рядом, не зная, как успокоить хозяйку.

– Что же ты наделал, Андрюша! – рыдала Дашенька. – Разве этот негодяй посмел так себя вести, зная, что у меня есть брат?!

Вволю наревевшись, девушка обессилела и, наконец, забылась сном.

Утром mademoiselle Томилина, взглянув в маленькое зеркальце, увидела свои заплаканные глаза и печально вздохнула. «И что теперь делать? Где найти работу?» – размышляла она и решила, прежде всего, наведаться к Воронцовым. Последние два месяца Дашенька с утра до вечера проводила с маленькой воспитанницей и не имела возможности встретиться с Натали. Девушке хотелось самой рассказать подруге о происшествии в доме Борщовых, и её угнетала мысль, что она всё же подвела и Натали, и Ольгу Фёдоровну. Но в том не было её вины…

Увидев в своём доме Дашеньку, mademoiselle Воронцова искренне обрадовалась, но выслушав рассказ, сокрушённо покачала головой.

– Это очень плохо. Я не сомневаюсь, Софья Марковна решит ославить тебя на весь Петербург, – вздохнув, проговорила Натали. – Никчёмные люди, желая возвыситься в собственных глазах, часто очерняют других и, не замечая своих собственных недостатков, раздувают чужие. Общество падко на сплетни, душа моя. И, честное слово, ума не приложу, как тебе помочь. Конечно, я сделаю всё возможное и постараюсь защитить тебя от наветов, но, боюсь, моё слово не имеет веса и мало что значит. Девушкам не позволительно дерзить, а вступать в спор со старшими дамами – тем паче. Такое поведение бросает тень на репутацию девицы и заставляет сомневаться в её воспитании, – посетовала mademoiselle Воронцова. – Но я попробую узнать, может, какой одинокой пожилой даме нужна сиделка. И то сомневаюсь в успехе, – она вновь вдохнула и покачала головой. – Нужно время, чтобы скандал забылся, и всё улеглось, – и, заметив отчаянье в глазах подруги, Натали заверила: – Ты не переживай, я постараюсь помочь тебе деньгами.