Джорджия Ли - Тайна брачного соглашения [litres]

Обо всем этом Джаспер размышлял еще в Саванне. Он сидел в своем доме, слушал, как палят из пушек, чтобы очистить воздух, часы тянулись невыносимо медленно, мысли в голове кружились, словно летучие мыши, желудок скручивало от голода, и повсюду стоял отвратительный запах смерти. Он подозревал кое-что еще до случая с месье Робийяром: до него доходили слухи об избитом должнике, о том, что кого-то вышвырнули на улицу… в доме порой прямо среди ночи появлялись мебель или вещи. Дядя ничего не объяснял, а Джаспер и не спрашивал. Он предпочитал не обращать ни на что внимания, он был очарован дядюшкой Патриком и не замечал правды, пока месье Робийяр не ткнул этой правдой прямо ему в лицо.

Джаспер по привычке крутанул на пальце перстень с рубином, тот самый, что он снял с пальца покойного дяди перед тем, как унесли его тело. Теперь он скрывал правду от Джейн, поступая точно как дядюшка Патрик. Разумеется, это было неправильно. Но если кто-то или что-то – или он сам – разрушит ее иллюзии, как это было с ним, Джаспер упадет в ее глазах на самое дно ада. Ее восхищение превратится в отвращение. А без Джейн он навсегда останется тем, кто он есть, – порочным, ужасным, сломленным человеком.

Джаспер встал и передал мистеру Бронсону долговые расписки. Пора возвращаться к делам. Что случилось, то случилось, и, сколько об этом ни размышляй, прошлого не отменить. Надо двигаться вперед, и не важно, что прошлое пристало к нему, словно ядро, прикованное к ноге каторжника. От него зависит слишком много людей.

– Дождаться не могу, когда ты увидишь все, что я сделала! – радостно воскликнула Джейн. По мостовой цокали копыта – они ехали в дом на Флитстрит.

В полдень Джаспер очнулся от сна. Джейн уже стояла возле кровати, и он приготовился к очередному потоку вопросов. Они не говорили со вчерашнего дня, с той минуты, как Джаспер умчался по делам. Однако вместо того, чтобы требовать объяснений по поводу письма или игорного дома, Джейн принялась оживленно рассказывать о клубе и своих новых идеях, делая вид, как и Джаспер, что между ними не произошло ничего необычного.

Она болтала без умолку, но Джаспер больше смотрел на нее, чем слушал. Такой он и хотел ее видеть: воодушевленной и увлеченной, а не озабоченной и встревоженной. Женщиной, которая верит в него и в их будущее.

– Я уверен, что ты великолепно все устроила.

Джейн комично подперла подбородок мизинцем и уставилась в потолок кареты.

– Меня одолевают сомнения. Видишь ли, ты не найдешь там ни одного пухленького херувимчика… тебе может не понравиться.

– В таком случае я настаиваю на том, чтобы в обстановке присутствовали позолоченные вещи. Иначе меня замучает ностальгия. Как насчет тех часов, что стоят у нас в спальне?

Последовал поток шуток, и Джаспер хохотал, снова почувствовав легкость, всегда царившую между ними. Он обожал это ощущение.

Карета остановилась напротив клуба.

– Вот мы и прибыли.

Джейн распахнула дверцу и, огибая прохожих на тротуаре, почти побежала к зданию. Ленты ее голубой шляпки развевались позади. Возле входа она остановилась и махнула Джасперу рукой. Казалось, что ее улыбка отражается от окон и витрин, как ослепительно-яркий солнечный луч.

Он медленно пошел к ней, любуясь роскошным темным шелком ее волос и постепенно заражаясь ее радостью. Невероятно – Джейн находит радость в его присутствии! Она была словно цветок, неожиданно пробившийся между булыжниками мостовой. Нечаянное счастье; самое прекрасное в его уродливой жизни. Рядом с ней Джаспер уже не думал, что он ужасный человек, которого невозможно исправить. Но невольно спрашивал себя: кому же суждено отнять у него это счастье? Кто встанет и скажет ей: посмотри на него и узнай, каков он на самом деле?

Джаспер вдруг замер, не дойдя шага до ступеней. Он будто оледенел, но его сердце стучало в груди, как кузнечный молот.

«Я не могу ее потерять».

– Идем же, чего ты ждешь? Ты должен на это посмотреть! – Джейн схватила его за руку и втащила внутрь.

Джаспер медленно огляделся. До этой минуты ему было трудно представить здесь что-то, кроме бывшей табачной лавки с квартирой торговца наверху. Но сейчас… Здесь воцарились солидность и респектабельность, словно бы говорили стены, выкрашенные в темно-красный и зеленый, и строгие и чистые линии мебели. В одной из комнат стояли удобные мягкие кресла, в группах по два-три, в углах, у камина, возле окна. Они так и звали опуститься в них и поговорить о делах, обсудить цены на товар и выгодные предложения. Стараниями Джейн обшарпанное, пропахшее табаком здание преобразилось в то, о чем Джаспер мечтал с того мгновения, как вернулся из Америки, а может быть, и раньше.

– Потрясающе.

– И как ты мог заметить, я нашла место для нашей покупки. – Она указала на красную кушетку, что горделиво возвышалась у дальней стены холла с высоким потолком. Бьющую в глаза безвкусицу вполне уравновешивали спокойные, приглушенные оттенки ковра и стен. – Это первое, на что будут падать взгляды входящих мужчин. – Джейн склонила к нему голову, так что ее кудри пощекотали ему шею. – А если ты ненароком дашь всем знать, чья это вещь, и пустишь слушок, что именно на этой кушетке миссис Гринвелл развлекала короля, это привлечет еще больше посетителей.

– Жаль, что мы не купили тот портрет миссис Гринвелл. Он бы чудесно смотрелся над ней.

Джейн чуть выпятила губы, задумчиво и очень соблазнительно.

– Интересно, есть ли возможность все же достать его.

– Можно аккуратно навести справки. – Джаспер провел кончиками пальцев по ее плечу; увлеченность Джейн притягивала его не меньше, чем ее атласная кожа.

Она шутливо шлепнула его по руке.

– Невозможно «аккуратно навести справки» о портрете знаменитой куртизанки. И, кроме того, я не хочу, чтобы наше стремление заманить к себе как можно больше клиентов было так заметно.

Джейн скользнула к лестнице и принялась изучать, насколько хорошо починены и отполированы перила.

Джаспер прошел в столовую. Столики разного размера окружали изящные стулья. На белых скатертях были расставлены тарелки и прочие предметы из приобретенного на аукционе фарфорового сервиза. Он провел рукой по спинке одного из стульев. При дневном свете мебель смотрелась великолепно, в отличие от видавших виды диванов и кресел «Компании», которые, если на них падало солнце, выглядели нелепо и слишком ярко, как румяна на лице у старухи.

Заведение Джейн и Джаспера – и теперь это было очевидно – заключало в себе большие возможности. И прежде всего для самого Джаспера. Он сможет наконец порвать со своим презренным ремеслом, сделаться другим, новым человеком, с чистой совестью входить в дом к родителям и открыто смотреть в глаза им и Джейн, прогуливаться по улицам с гордо поднятой головой и смело здороваться со своими посетителями. И это наполняло его надеждой.