Елена Арсеньева - Ожерелье раздора (Софья Палеолог и великий князь Иван III)

Но кардинал слишком давно служил святой церкви и, по сути дела, стал бесполым существом. Он совершенно не знал женщин. Он не разглядел потаенного лукавства Зоиной улыбки…

Надо отдать должное кардиналу Виссариону – он искренне искал для Зои хорошего мужа. И начинал высоко, очень высоко – с короля французского и герцога миланского. Однако обоих совершенно не заинтересовала какая-то принцесса-бесприданница. Тем паче оба оказались поклонниками женщин изящных, нежных, легких, воздушных, словно сильфиды.

Зоя Палеолог на сильфиду никак не походила. Она была невысока ростом и при этом полненькая, кругленькая. Утонченными были только черты ее лица, но отнюдь не формы тела. Ей нечем было прельстить ни этих женихов, ни каких-то других, даже совсем уж захудалых правителей вроде кипрского короля Якова II или итальянского князя Карраччиоло – да, Виссарион дошел до того, что засылал сватов и к ним! Зоя угрюмо вспоминала свои честолюбивые мечты: а она-то надеялась превзойти пышностью брака сестру свою Елену, королеву Венгерскую! Неужели придется идти в монастырь?

Да, похоже, ее католические молитвы не доходили до бога. И Зоя, поняв это, взмолилась словами тех молитв, которые помнила с детства! Она просила Господа позаботиться о бедной сироте, всеми заброшенной и забытой, обреченной на бесцветное увядание. Она просила дать ей мужа, для которого неважным будет ни отсутствие приданого, ни изобилие ее девических телес. Пусть для него имеет значение только древность ее славного рода, безупречность ее происхождения, только вера ее отцов!

Похоже, она обратилась к небесам именно в то мгновение, когда Всевышний отверз свой слух к мольбам малых сих.

Марья не дождалась мужа. Умерла – внезапно, мучительно…

Иван взглянул на труп – и не поверил глазам. Это не могла быть его жена, нежная, хрупкая, словно весенний цветок. Смерть чудовищно изуродовала ее! Великий князь только раз приподнял край пелены, покрывавшей мертвое тело, – и поспешил вновь опустить драгоценную ткань.

Отошел от гроба, с трудом подавляя страх, горе, желание проклясть небеса – всё вместе.

Как она могла покинуть его? Почему? Ей было лишь двадцать пять, и пятнадцать лет из этих двадцати пяти она принадлежала Ивану! Князь московский и княжна тверская были помолвлены еще в детстве, потом стали супругами. Они были вполне счастливы, не ссорились, у них подрастал сын Иван… ему сейчас девять. Сын был единственный – это томило Марию, она чувствовала себя виноватой, что не может затяжелеть вновь. Боялась, муж прогневается за то, что неплодна отныне…

Это и стало причиной ее гибели.

Долго допрашивать да расспрашивать не пришлось: великий князь очень быстро узнал все, что хотел. Воспользовавшись отлучкой мужа в Коломну, Мария Борисовна попросила свою прислужницу Наталью Полуехтову сыскать ей какую-нибудь знатную ворожею, чтобы та дала чадородное средство. Ворожея сообщила, что средство у нее такое есть, и потребовала принести ей пояс великой княгини. Якобы надо пропитать его чародейным зельем, а потом навязать на платье и носить не снимая сколько-то дней.

Ох, даже нескольких часов не проносила заколдованный пояс Мария Борисовна: вдруг лишилась чувств и вскоре умерла.

Взбешенный Иван Васильевич велел прогнать Полуехтову Наташку и мужа ее Андрюшку вон со двора, потребовал на расправу злокозненную ворожейку, да ее и след простыл: сбежала из Москвы, лишь только пронесся слух о смерти великой княгини.

– Ты не только меня бросила! – с тоской шептал Иван, закрыв глаза и видя перед собой милое, покорное лицо Марьи. – Ты сына бросила! И как теперь жить? Сызнова жену искать, а Ванюшке – мать? Да где ж я ее сыщу, чтоб была такая, как ты?!

Спустя год, когда минул положенный срок траура, он начал поиски новой невесты, однако вскоре убедился, что такой, как Марья, больше не отыщет. Да и зачем терзаться, живя с подобием, коли не можешь добыть подлинника? Лучше бы найти совсем другую женщину!

Он как раз утвердился в этой мысли, когда в Москву прибыло посольство из Рима.

В великокняжеском дворце насторожились. Католики прибыли к православным не с торговым делом? Удивительно сие. Может, не встречаться с ними? Пускай уезжают восвояси, несолоно хлебавши! Пусть знают гордость московитов! Ишь, разогнались – со свиным-то римским рылом в русский калашный ряд!

Потом стало известно, что посольство состоит из православных греков – бывших подданных Византии, ныне раздавленной турецкою пятою. Прослышав, что пред ним предстанут собратья по вере, Иван Васильевич согласился принять их. Ему сразу понравился Юрий Траханиот, глава приезжих. Говорил он так красиво да складно, как умели это делать только византийцы, великие мастера морочить головы. Но стоило Ивану Васильевичу вникнуть в смысл этого нагромождения словес, как он только усилием воли удержал изумленный возглас. Оказывается, греки приехали, чтобы предложить ему жену! И даже лик ее, запечатленный на деревянной доске, привезли!

Иван посмотрел на изображение – и не смог сдержать восхищенной улыбки. Ох, каковы очи у девицы Зои! Огонь! А румяные щеки и полные вишневые губы? А косы черные, которые змеями сползают на плечи и струятся ниже подколенок? А изобильные стати?

Не преувеличил ли малевальщик? Неужто у нее и в самом деле так сверкают глаза? Неужто она и в самом деле столь роскошна грудями и бедрами?

Нежная, болезненная худышка Марья Борисовна мигом померкла перед этим буйством плоти. Имя «Зоя», знал Иван Васильевич, по-гречески значит – жизнь. Да, сама жизнь – новая, счастливая жизнь! – смотрела на него…

Опытный царедворец Траханиот не сдержал облегченного вздоха, увидав, что взор молодого князя (Ивану Васильевичу было в это время двадцать восемь лет) вспыхнул откровенным вожделением.

Чудеса, да и только. Именно то, что отталкивало европейцев, одним ударом сразило этого полудикого русского царя. Казалось, для него даже не важно, что в жены ему предлагают не просто черноокую толстуху, а последнюю византийскую царевну!

Но в это мгновение великий князь Московии поднял на лукавого грека свои светлые, голубые глаза – и Траханиот сразу понял: этот человек все видит, все слышит и все отлично понимает. Великий князь уже просчитал про себя несомненные политические выгоды брака с греческой принцессой, отпрыском византийских императоров, благосклонность Рима… У него стремительный, острый, истинно государственный ум, у этого московита. Наверное, они станут с Зоей хорошей парой, ведь девчонка очень умна. То есть найти общий язык они непременно найдут. Ну а если им при этом будет сладко почивать вместе – так это и вовсе превосходно!

Сначала сватовство шло как по маслу. Итальянец Джанбатиста Делла Вольпе, прижившийся в Московии под именем Ивана Фрязина, отправился в Рим и сообщил о согласии великого князя московского жениться. Он встретился с Зоей и описал ей будущего супруга.