Екатерина Бэйн - У кошки девять жизней [СИ]

Полная праведного гнева, я не смотрела по сторонам, желая только умчаться куда-нибудь подальше, найти такое место, где родители не выдают девушек замуж против их воли, пусть даже за сыновей лучших друзей, а родственники — люди понимающие и не занудные. Наверное, такого места не существует в природе.

Я не смотрела, куда еду, поэтому не могу сказать, где я оказалась, когда мой гнев немного поутих. Остудив голову, я замедлила бег лошади, остановилась и огляделась.

Так, следует признать, что Альфред отстал окончательно. Его нигде не было видно, а позади не слышалось его надоедливых окриков. Что ж, хоть это радует. Далее. В порыве злости я промчалась через главную улицу деревеньки, расположенной неподалеку. И теперь все ее жители будут судачить о том, что молодая госпожа до сих пор необузданна и нет на нее управы. Еще бы, если граф слишком мягок с ней. Вот, вздуть бы хоть разок ее по мягкому месту, сразу бы весь гонор прошел. Я уверена, что-то подобное они обсуждали не раз. Во всяком случае, Эмили, бывало, говорила мягким и задумчивым голосом, что ее отец за то, что я проделывала каждый день, давно спустил бы с нее шкуру.

Но меня не волновало мнение простого люда. Впрочем, если быть объективной, то и всего остального человечества тоже. Но чтобы избежать любопытных взглядов в спину, я свернула на боковую тропинку.

Много раз проезжая по этим местам, я не рисковала заблудиться. Напротив, вряд ли кто еще из местных жителей знал все эти дороги лучше, чем я. Я уже прикидывала в уме, каким путем следует возвращаться к замку, как вдруг впереди увидела стоящую карету и двоих людей, которые смотрели в мою сторону. Нет, это просто безобразие! Нигде покоя нет! Я ведь специально скрылась от местных жителей, чтоб они не перемывали мне кости, так нет, вот он, сюрприз! Теперь меня угораздило наткнуться на представителей высшего общества. Надеюсь, они не будут присутствовать на моей трижды клятой свадьбе.

Я свернула налево и вскоре скрылась из поля зрения нежеланных наблюдателей.

Альфред нагнал меня, когда я уже подъезжала к дому, и обрушился с упреками.

— Где ты была? Я искал тебя по всей округе, подумал, что с тобой что-то случилось. Как тебе не стыдно, Изабелла!

— Ни капельки не стыдно, — заверила я его, — и буду тебе очень признательна, если ты прекратишь меня воспитывать. Для этого мне нанимали учителей.

— Тебе не учителя нужно было, а дрессировщика, — проворчал он сердито, — для того, чтобы воспитать, сперва нужно было выбить из тебя всю дурь.

Ну вот, пожалуйста, еще один сторонник телесных наказаний! Удивительно, как они еще не объединились и не воплотили свои идеи на практике.

У меня было, должно быть, очень угрюмое выражение лица, когда я стояла перед зеркалом и любовалась на свадебное платье. Прекрасное платье, если быть объективной, очень мне шло и стоило немало. Я удивилась про себя, как батюшка решился потратить такую внушительную сумму на вещь, которую я надену один раз, но потом подумала, что затраты для него стоили того. Лучше один раз хорошенько потратиться и быть уверенным, что дочурка пристроена.

Эмили не переставала восхищенно ахать, что начало меня раздражать. Впрочем, в тот злосчастный день меня раздражало решительно все.

— Ах, госпожа, как вы прекрасны! Хотела бы я иметь такую ангельскую внешность!

— И зачем она тебе, интересно? — безжалостно проговорила я, — все равно не избежать участи стать женой какого-нибудь конюха. Так, стоит ли стараться?

Эмили насупилась и засопела. Я почувствовала легкие угрызения совести.

— Ладно, не дуйся. Ты тоже очень симпатичная. А за конюха мы тебя не отдадим. Только за дворецкого. Хочешь дворецкого в мужья?

— У нас нет дворецкого, — отозвалась практичная Эмили.

— Будет, — утешила я ее, — ведь мой будущий муж — богач, каких мало. И если в его доме нет дворецкого, тогда он отвратительно скуп.

— А если он женат? — поинтересовалась служанка, позабыв про свою обиду.

— Тогда я его выгоню и найму холостого.

Эмили прыснула.

— Но вообще-то, я не понимаю, почему девушки так любят выходить замуж, — продолжала я, скорчив своему отражению самую страшную рожу, — на мой взгляд, это самое ужасное занятие на свете. Или об этом только в романах пишут?

— Моя кузина, — сочла своим долгом внести посильную лепту служанка, — долго старалась женить на себе Пьера, просто из кожи вон лезла. А когда, наконец, это случилось, считает, что все усилия не стоили и выеденного яйца. Пьер — отвратительный муж, пьет, погуливает и не желает заниматься домашним хозяйством. Разве что, красавчик. Ну и что ей толку от его смазливой физиономии? Ею гвоздь не вобьешь.

Тут фыркнула я.

Пока мы болтали и обсуждали глупость молодых девиц, так старающихся обзавестись мужьями, раздался стук в дверь.

— Изабелла, ты готова? — послышался голос отца, — уже много времени. Можно к тебе?

Почему бы и нет? Я ведь уже одета.

Батюшка вошел в комнату и огляделся в поисках дочери. Увидев меня, он облегченно вздохнул. Знаю, он очень боялся, что я вновь наряжусь, как пугало и перепугаю гостей.

— Слава Богу, — проговорил он, — ты прекрасно выглядишь, дорогая. Надеюсь, герцог поймет, что тот случай был лишь досадным недоразумением.

— Правильно, — ехидно пропела я, — легкий приступ безумия. Время от времени хозяйская дочь наряжается в лохмотья и демонстрирует гостям дурные манеры.

— Перестань, Изабелла, — поморщился он, — до сих пор не могу понять, что тогда на тебя нашло.

— Странно, — отозвалась я, — вроде бы, я все вам объяснила. Не желаю выходить замуж за этого недоумка! — без перехода рявкнула я, — не хочу! Сами выходите за него замуж, если уж он вам так приглянулся! Все это отвратительно! И платье это гадкое! А уж фата! Ненавижу путаться в этой мерзкой тряпке!

— Изабелла, — подскочил ко мне батюшка, — успокойся, дорогая, успокойся. Очень хорошенькое платье. Я специально заказывал самое лучшее. А фата… Я понимаю, неудобно, но ведь это же не навсегда. Уже вечером ты ее снимешь. Зато ты замечательно выглядишь. Гости просто не смогут отвести от тебя взгляда.

— Можно подумать, — пробурчала я, слегка успокаиваясь, все-таки я была не чужда тщеславия и мне, разумеется, было приятно, когда окружающие считали, что я хороша собой.

— Уверяю тебя, — отец решил ковать железо, пока оно горячо, — ты очаровательна. Ни у кого в округе нет такой красивой дочери. Я просто горжусь тобой.

— Полагаю, у меня есть другие достоинства.

— Конечно, конечно. Ты еще умница.

Я понимала, что это всего лишь лесть, но все равно было приятно. Я и сама знала, что я умница и красавица, но услышать это от других — ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Пойдем, если ты готова, — батюшка взял меня за руку, — гости уже заждались. Представляю, как они будут поражены твоей красотой.