Анастасия Акулова - Из грязи в... императрицы Всея Руси [СИ]

Начавшаяся два года назад война только набирала обороты, но Мариенбурга она пока не коснулась. Однако голод среди бедных ужесточился. Ради крох еды приходилось работать до потери сознания.

Проклиная сквозь зубы судьбу, Марта работала, работала, забывая обо всём. Ради кого? Сама не знала. Ради себя? Нет, зачем ей это беспросветное, безрадостное существование, эти тяжкие, унылые дни, каждая секунда которых наполнена болью и физической, и душевной? Оно ей не нужно, вот такое. Тогда почему?

Несмотря ни на что, Марта мечтала. Как маленькая девочка, не знающая реальности жестокой жизни, она мечтала… о том, чего у неё никогда не было — о семье, о любви, о достатке. О том, ради чего стоит бороться, ради чего стоит жить и умереть, о том, что наполняет нашу жизнь смыслом, светом и радостью.

И даже когда разум твердит: «Невозможно!» — сердце остаётся при своём мнении, не заботясь, правильно это, или нет.

…Тихий вечер. Марта, полуживая вернувшись с поля, принялась уже чисто автоматически, по привычке выметать из дома сор огромной грубой метёлкой.

В ушах звенело от звуков разразившегося сражения: русские всё же напали на Мариенбург. Наивные жители этого города, воспитанные на множествах легенд о его непобедимости и нерушимости, как обычно, отправили крестьян на работы. Но мудрые полководцы говорят, что самая страшная ошибка в битве — недооценка врага.

Уже сметая с порога собранную грязь, девушка вдруг услышала топот множества ног. Отвратительно пахло гарью, дым и тьма ночи застилали глаза.

Заметив её, появившиеся из ниоткуда люди что-то прокричали на непонятном языке. Их было не меньше десяти, все они шли вразвалочку, пьяно гогоча. В душе девушки червячком зашевелился страх.

— Что, ещё одна местная? — грубо схватив девушку выше локтя, по-русски сказал один из солдат, обдав перегаром.

На этих людях была солдатская, но не шведская форма. Так… русские всё же победили?

— Отпустите! — тихо, устало и как-то измученно пискнула Марта, пытаясь выдернуть руку.

— Их всех… это… в кр-реп-пость вроде б-бы надо, — заикаясь, сказал второй, слегка пошатываясь.

— Таких, как эта? — поморщился первый, оглядев девушку, — фу, они же все блохастые, как псы!

Ни слова не поняв из вышесказанного, Марта ещё больше испугалась.

— Такой приказ был, — ответил тот, — всех мирных жителей, крестьян — туда.

— Ну раз приказ — ладно, — со вздохом согласился другой, встряхнув недоумевающую девушку, словно тряпичную куклу, и почти волоком потащил за собой в сторону взятой ими крепости.

Взвизгнув, Марта начала вырываться активней, брыкаться, кусаться, кричать. Она не могла понять, что происходит. Накатила неконтролируемая паника.

Изловчившись, девушка со злостью больно укусила руку обидчика, а тот чисто инстинктивно молниеносно скрутил её, ударив коленом по затылку так, что девушка мгновенно потеряла сознание.

— Ничего, пусть отдохнёт, — ухмыльнулся солдат.

По пути они собирали и других мирных жителей.

…

Словно пробиваясь сквозь плотную душную вату, Марта медленно приходила в себя. В голове сильно звенело из-за сильного удара, не давая нормально различать звуки.

— Очнулась? Как ты себя чувствуешь? — раздалась где-то рядом родная речь.

С трудом разлепив отяжелевшие веки, девушка окинула взглядом помещение. Всюду мелькали размытые фигуры, перед глазами всё вертелось, кружилось и опадало.

Единственное, что Марте удалось разглядеть — лицо девушки лет двадцати, двадцати пяти, обрамлённое милыми светлыми кудряшками, кое-как спрятанными под белый кружевной чепец. Её большие серые глаза лучились добротой и сострадательностью.

— Кто вы? — чуть приподнявшись с жёсткого ложа, спросила Марта.

— Вообще меня зовут Элизабет, — задумчиво ответила незнакомка, аккуратно укладывая девушку назад, — но среди русских меня уже давно зовут на здешний лад — Лизой. Как и ты, я однажды попала к ним в плен, однако мои медицинские знания помогли мне не умереть с голоду. Я стала служанкой, лекаркой и экономкой фельдмаршала, стала жить гораздо лучше, чем раньше. Да и в доме господина ко мне относятся хорошо. Вот, теперь хожу с ним в походы, лечу раненых.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила девушка, устало закатив глаза, — меня зовут Марта. Я крестьянка.

— Да уж поняла, — усмехнулась Лиза, вставая, — пойду осмотрю всех. Отдыхай, чуть попозже загляну.

— Хорошо, — сонно ответила Марта, но Лиза уже не слышала.

Предоставленная сама себе, девушка решила не замечать лежащих совсем рядом людей, не слушать полудикий смех и не чувствовать неприятный запах крови и медикаментов, прислушавшись к своим ощущениям.

Её, как и других, захватили в плен. Наверняка их сделают подневольными какого-нибудь богатого помещика, который будет обращаться с ними, как с вещью.

По так называемым дому и родителям она не будет скучать, ибо её с ними не связывает никаких светлых воспоминаний — только беспросветная боль. Жаль только, что наставника, пастора Глюка больше не увидит — этот добрый учёный муж единственный, кто тепло относился к девушке, он же дал ей элементарные основы знаний и некоторую житейскую мудрость. Но чему быть, того не миновать…

Как вывод — мало что изменится. Тогда, наверное, и волноваться не стоит…

В таких вот размышлениях прошёл почти час. Марта и не заметила, как уснула.

Вечером, когда смеркалось, к ней заглянула Лиза.

— Марта, у меня есть небольшое предложение, — окинув девушку участливым взглядом, начала она, — видишь ли, нашему фельдмаршалу нужна ещё одна служанка — последняя сильно заболела. Умеешь готовить, стирать, сушить, убираться, гладить утюгом на углях?

Спросонья не совсем понимая, Марта кивнула.

— Замечательно, — улыбнулась Лиза, — тогда сегодня отдыхай, а завтра приступишь к своим новым обязанностям, я всё тебе подробно расскажу. Поверь, это гораздо лучше, чем, судя по всему, у тебя было раньше.

— Скорее всего. Потому, что хуже уже быть не может…

Лиза подняла девушку, едва начало светать. Тараторя, перечисляла её обязанности и вообще, и конкретно на сегодня, показывая, что где и как.

— Вон там стопка вещей, — уже уходя, бросила она, — Выстирай. Потом прибери в комнате господина, а после я за тобой зайду.

Покорно кивнув, девушка принялась за привычную работу. Тщательно выстирав и развесив сушиться одежду, подмела и вытерла пыль в комнате фельдмаршала, скользя незаметной тенью, как и положено прислуге. Грязь будто сама убегала из-под её ловких рук.

Забрав ведро с уже грязной водой, Марта выскользнула из комнаты, то и дело поправляя грязный платок на не менее грязной голове.