Вирджиния БРАУН - МЯТЕЖНЫЕ СЕРДЦА

– Корабль ждет, – снова повторил капитан, махнув рукой в направлении ждущих Турка и Дилана. Эмили с заплаканными глазами стояла рядом с юношей, но, слава Богу, кажется, не собиралась закатывать истерику.

Дилан обернулся, и густая грива роскошных темных волос взметнулась вверх, а затем, словно затухающая волна, опустилась ему на спину. Солнце высвечивало рыже-каштановые полосы в его темных волосах, оставляя основную массу иссиня-черной. Его желтые кошачьи глаза от солнечных лучей стали похожи на испанские дублоны. Взяв Эмили за руку, Дилан наклонился и нежно ее поцеловал. Не обращая внимания на любопытные взгляды, они что-то страстно зашептали друг другу.

Подавив невольную зависть к такому безразличию, Кит чуть было сам не заключил Анжелу в объятия. Это ему стоило больших усилий.

– Я помогу тебе перелезть через борт и спуститься в лодку.

Качая головой, девушка отвела глаза:

– Нет, пусть это сделает Турк. Мои чемоданы уже на борту, так что дело осталось только за пассажирами. Боюсь, капитан уже начал нервничать.

Сейбр посмотрел в направлении «Ласточки» и увидел, что капитан Гастингс нервно машет им шляпой. Ему очень хотелось побыстрее отправиться в путь. Еще немного, и тот может отказаться от своего решения. Поэтому Кит, наконец, сделал выбор.

– Возьми ее, Турк, – с этими словами капитан осторожно передал свою ношу гиганту. -Я буду внизу.

Мисс Линделл ничего не сказала, лишь взглянула на Сейбра глазами, ставшими серебристыми от слез.

– Прощай, Кит, – прошептала она, и капитан, не найдя в себе сил что-либо вымолвить, коротко кивнул.

Круто повернувшись на каблуках, боясь передумать, Кит твердыми шагами пересек палубу. Он ни разу не обернулся, чтобы, подобно жене Лота, не превратиться в соляной столб при виде Анжелы, уходящей из его жизни. Смешно, конечно, но если как следует разобраться – они едва знакомы. За такой короткий срок редко какому мужчине удается понять, что на уме у его любимой женщины.

Все это так, но Сейбр хорошо помнил изящную линию плеча, припухлость и нежную кожу груди вкупе с другими не менее соблазнительными частями тела своей недавней пассажирки. Он слышал ее смех, низкий музыкальный, похожий на перезвон маленьких серебряных колокольчиков, вспоминал и восхищался ее мужеством, ее гордостью. Черт возьми, как можно отправлять восвояси женщину, настоявшую на спасении издыхающей медузы, а несколькими часами позже убившую человека, покушавшегося на жизнь подруги? Это было выше его понятия, но Кит все же не желал ничего менять.

«Кто-то обязательно должен описать сцену прощания, – устало размышлял корсар, войдя в каюту и бросившись в большое мягкое кресло, – ее следует назвать „Человеческая глупость“ или еще как-нибудь, но слово „глупость“ должно присутствовать непременно».

Потирая лоб, он сидел в кресле до тех пор, пока не услышал ни с чем не сравнимый звук -"Морской тигр" продолжил свое путешествие. Тени стали длиннее и расплывчатое, Ролло что-то невнятно пробормотал и сунул голову под крыло. Кит даже не помнил, когда птица прилетела к нему. Неужели он, гроза морей, начал стареть и раскисать? Нужно немедленно выйти из депрессии и заняться более важными, чем жалость к самому себе, делами.

Поднявшись с кресла. Кит отправился на палубу.

И вот, наконец, долгожданная Англия! «Ласточка» с трудом пробиралась между судами, снующими вверх и вниз по Темзе. В долине реки между Тауэром и Лондонским мостом располагался центр морской жизни столицы Британской Империи. По реке плавал мусор. Судно уверенно шло мимо причалов и складов. Анжела, стоя на палубе, с удивлением принюхивалась к знакомым запахам гниющего дерева и воды, загаженной нечистотами.

– Уф! – прижав к носу платок, пробормотала Эмили. – В бухте Святого Томаса пахло гораздо приятнее.

Мисс Линделл не ответила. Ей не хотелось думать ни о той бухте, ни о «Морском тигре», ни о Ките. Не в силах что-либо вымолвить, измученная бессонными ночами и качкой корабля, девушка молча смотрела, как «Ласточка» вошла в порт. Знакомые очертания Лондона не пробудили в иссохшей душе никаких чувств. Единственное, чего ей хотелось, так это найти мягкую постель, которая не будет качаться, улечься в нее.

– Мисс Анжела, – возбужденно проговорила горничная, разогнав мрачные мысли. – Посмотрите, кто нас встречает!

Гася загоревшуюся в душе искорку надежды, Анжела, повернувшись, увидела родителей, стоявших у причала и напряженно вглядывавшихся в пассажиров у трапа. Сердце отчаянно забилось. Мать, похоже, совсем не изменилась – те же короткие волосы, посеребренные пылью мудрости и возраста, полная фигура облачена в безупречно сшитое платье. Но папа… Его лицо избороздили новые морщины, глубоко врезавшиеся в кожу, а волосы совсем побелели. Старик тревожно вглядывался в толпу, и она приветственно подняла руку. Мать тут же принялась плакать, а отец похлопал ее по плечу, как делал всегда, и тоже поднял руку.

Лицо девушки осветила неподдельная улыбка. Миссис Линделл сжала дочь в объятиях и снова заплакала, дыша прямо ей в шею, непрестанно при этом повторяя, что думала, будто уже никогда не увидит свою девочку. Отец суетился около, словно пчела вокруг цветка, время от времени вставляя слово.

– Моя бедная девочка, бедная девочка… всхлипывала Алисия Линделл, а Джон Линделл, откашлявшись, попытался ее успокоить. Так продолжалось несколько раз. В конце концов «бедную девочку» сменило «все уже позади».

– Я так рада снова видеть всех вас! – наконец сказала Анжела и поняла, что это действительно так. Если ей нельзя быть с Китом, то пусть ее окружают любящие родители. Осторожно освободившись от объятий матери, девушка, отступив на несколько шагов, встала рядом с Эмили, включив тем самым ее в круг встречающих. – Мы обе рады вернуться, – намеренно сделав ударение на первом слоге, заявила она.

Начал моросить мелкий дождичек, и миссис Линделл поспешила к ожидающему их экипажу, чтобы поторопить с погрузкой багажа. Через несколько минут коляска Линделлов покинула порт.

Анжела, почти не обращая внимания на болтовню матери о друзьях и знакомых, которые сойдут с ума при известии о ее возвращении, уставилась в окно. Струйки воды стекали по стеклу и фамильным гербам на дверцах кареты. Они проехали резиденцию мэра Лондона, затем проследовали вниз по Кэннон-стрит мимо собора Святого Павла, потом миновали перекресток Блэкфайер-роуд и Фаррингтон.

Сент-Джеймс и Пикадилли давно остались позади, и вот экипаж торжественно въехал в фешенебельный район Мейфейр, где десять лет назад Джон Линделл построил свой роскошный особняк.

Когда, наконец, показалась их улица, старый мужчина нарушил молчание: