Энни Берроуз - Дерзкое предложение дебютантки

В виконте, явившемся со своей женой, миссис Уикфорд немедленно разочаровалась, зато приехавший в полном одиночестве маркиз немало ее воодушевил. А когда она узнала, что он к тому же не женат, едва не пустилась в пляс.

Попытки мачехи обратить внимание лорда Ленсборо на Сьюки раздражали Джорджиану, а его холодное пренебрежение заставило поморщиться.

Единственным утешением было то, что Сьюки не стала вешаться ему на шею. Она поспешила к дочерям миссис Пагеттер, Дотти и Лотти, вместе они отправились в дальний конец зала, устроились на диване и принялись хихикать и сплетничать. Джорджиане подобное времяпрепровождение было не по вкусу, да и места на диване для нее все равно не хватило бы. Поэтому она ретировалась под предлогом посещения дамской комнаты.

И оставалась там так долго, как только могла. Как же ужасно находиться среди большого скопления людей, где все друг друга знают! В ее мачехе быстро распознали женщину, которая ни перед чем не остановится в стремлении выдать дочерей замуж.

Если бы только она не вела себя так… откровенно.

Наконец Джорджиана поняла, что пора выходить из дамской комнаты, в противном случае мачеха отправит кого-нибудь узнать, не стало ли ей там плохо. Джорджиана с опасением окинула взглядом огромную парадную залу, выискивая укромный уголок, в котором могла бы спрятаться. В ее отсутствие мачеха расположилась за одним из карточных столов и теперь хмуро играла в вист с мистером Пагеттером. Среди титулованных аристократичных гостей бедняга выглядел таким же потерянным, как и сама Джорджиана. Сев за карты, он, похоже, снова обрел душевное равновесие. Джорджиана решила, что, занимая ее мачеху, он приносит очень большую пользу.

Заставляя себя улыбаться, она зашагала к дивану, на котором сидела Сьюки. Мачеха заметила ее и, одобрительно кивнув, снова с головой ушла в карты. Тогда Джорджиана резко сменила направление, нацелившись на дальний укромный уголок. Едва она прижалась спиной к стене, как лакей у входа возвестил о прибытии очередного гостя:

— Лорд Эшенден!

На мгновение ее захлестнула такая жаркая волна ярости, что она забыла о необходимости дышать. И дело было не только в манере, в которой он отверг ее предложение, но во многих предшествующих годах пренебрежения. Сильнейшая боль сдавила ей горло.

Потом у нее закружилась голова.

В чувство ее привел страх упасть в обморок на глазах у всех этих людей. Она распрямила спину и плечи и попыталась придать лицу безразличное выражение.

Как раз вовремя. Взгляд холодных серых глаз Эдмунда, праздно скользивший по комнате, остановился на ней. Осмотрев ее с головы до ног, он скривил губы от омерзения.

Он не смог бы оскорбить ее сильнее, даже если бы залепил ей пощечину. Строго говоря, ему не удалось бы ее ударить, потому что она мгновенно среагировала бы и отразила атаку. Ведь именно Эдмунд научил ее держать оборону. Она отчетливо осознала, как близки они были в детстве и как бесконечно далеки сейчас.

Боже, ну зачем он пришел на прием именно сегодня, когда на ней платье, в котором она чувствует себя… потаскухой?

Потаскуха. Обвинение зазвенело у нее в ушах. Впервые это слово прозвучало из уст экономки Эдмунда, чтобы заклеймить поведение Джорджианы, когда она, наловив бабочек, проскользнула к нему в комнату, где он лежал больной, чтобы приободрить. То был последний раз, когда она пробиралась к нему в дом. Больше никто не называл ее этим оскорбительным словом, но стоило ей услышать, как какую-то женщину клеймят потаскухой за скандальное поведение, казалось, что кто-то вонзает когти ей в кожу.

Перехватив взгляд Эдмунда, Джорджиана задумалась, не посещала ли и его подобная мысль.

Она ахнула.

Не потому ли он не писал ей, хотя и обещал? Может, в промежутке между их последним обменом записочками и его отбытием на острова кто-то убедил его прекратить знакомство с нею? Он не просто забыл ее, поскольку обзавелся более интересными товарищами, а… Ее догадка все объясняла. Вот почему Эдмунд ее проигнорировал.

Мачеха говорила, что с тех пор, как умер его отец и он сделался графом, Джорджиане не стоит ожидать от него публичного признания знакомства с ней. Кроме того, он больше не мальчик, но мужчина, много поездивший по свету и приобретший опыт. Джорджиана присмотрелась к нему более пристально и поняла, что этот одетый по последней моде, утонченный мужчина расценивает написанные ею письма как проявление детской глупости.

Внутренне она похолодела, разом осознав, что ее взгляды на многие вещи достойны презрения. И тут же поклялась себе измениться. Если Эдмунд не хочет иметь с ней ничего общего, то и она не станет позорить ни его, ни себя, давая понять, что некогда питала к нему нежные чувства.

Когда она увидела его в следующий раз — на местной ассамблее в Бартлшэме, — то, улыбаясь, держалась рядом со Сьюки и толпой ее воздыхателей. Вместо того чтобы игнорировать несчастных, с которыми сестре некогда было потанцевать, Джорджи приглашала их сама. От изумления многие не находили слов для вежливого отказа, поэтому один-единственный раз в жизни у нее не было недостатка в партнерах для танцев.

Но Эдмунда это нисколько не впечатлило. По крайней мере, не так, как она надеялась. Он тогда смотрел на нее точно так же, как сейчас. Будто испытывает омерзение.

И сейчас Джорджиане пришлось поступить точно так же, как тогда: она вздернула подбородок и отвернулась, будто найдя более достойный ее внимания объект. Взгляд ее упал на баронета, который, стоя у пианино, накладывал себе на тарелку закуски. И незаметно заталкивал в карман третий по счету сэндвич.

При виде крадущего еду гостя Джорджиана так изумилась, что действительно позабыла об Эдмунде. Но лишь на мгновение. Она тут же обнаружила его шагающим через комнату прямиком к ней с таким видом, будто намерен задушить ее.

Сердце Джорджианы отчаянно заколотилось. Она не могла взять в толк, чем вызвала его неудовольствие. Обычно, если они встречались при подобных обстоятельствах, он ее попросту игнорировал. Он разговаривал практически со всеми другими гостями, ее же удостаивал лишь холодным кивком на прощание. А сейчас он идет к ней…

Вообще-то, у Эдмунда нет никакого права так на нее смотреть. Это ей следует злиться на него и метать в него уничижительные взгляды. Ах, если бы только он вел себя более… разумно, ей, возможно, не пришлось бы расставаться с Уайтсоксом, или наблюдать, как мачеха тратит на глупые безрассудства деньги, скопленные для нее отцом, или против воли надевать откровенный наряд, чтобы привлечь внимание мужчин, которым не помешало бы улучшить свои манеры. Возможно, ей вообще бы не пришлось приезжать в Лондон.