Ширли БАСБИ - ИСПАНСКАЯ РОЗА

– Ради всего святого, Гарри! – не выдержав, рассмеялся Габриэль. – Второго такого плута, как ты, пожалуй, больше не сыскать.

– Думаю, ты прав, – сказал Морган дружелюбно. – Я тебе ведь говорил, что собираюсь стать величайшим в истории пиратом?

Он резко подался вперед, и на лице его появилось напряженное выражение.

– Братство избрало меня своим адмиралом, но ты же прекрасно знаешь, насколько эти люди грубы и непредсказуемы. Если им откровенно рассказать, что я затеял, они моментально разбегутся, решив, что я ставлю перед ними непосильную задачу. А я знаю – это можно сделать!

Морган потихоньку распалялся.

– Зачем бороздить моря в поисках галеонов, перевозящих ценности испанской казны? Ведь мы никогда не знаем точно, пересекутся ли наши пути, так же как никогда не бываем уверены в том, что сможем отсечь нужное нам судно от охраняющего его военного корабля. Не проще ли взять сразу несколько богатых торговых кораблей, пришедших из Испании, в одном месте и в одно время? Пуэрто-Белло весной! – он произнес это, смакуя звучание каждого слова, перекатывая их на языке, как хорошее вино. – Когда я буду разговаривать с другими капитанами, ты поддержишь меня? Ты со мной? – спросил он, бросив на собеседника нетерпеливый взгляд.

Габриэль кивнул.

– Да, я с тобой, – сказал он спокойно и твердо. – Это сумасшедшая идея, Гарри, но если кто-то и сможет ее осуществить, так только ты, – грустная улыбка тронула его губы. – Кто знает, может быть, мне повезет и я найду там кого-нибудь из Дельгато.

Морган согласно кивнул. Он хорошо знал Габриэля и понимал, как мечтает его друг встретить корабль, принадлежащий Дельгато. И не столько встретить корабль, сколько скрестить шпаги с Диего Дельгато.

За эти годы им многих доводилось брать в плен, но никто из рода Дельгато ни разу не попался в их сети, а Мария была единственной, кого мечтал захватить Габриэль Ланкастер.

– Ты так ничего и не слышал о судьбе своей сестры? – спросил Морган. – Не знаешь, жива ли она?

Слова друга резкой болью отозвались в сердце Габриэля, и, отвернувшись в сторону, он бесстрастно ответил;

– Нет, мне ничего не известно ни о Каролине, ни о Дельгато. – Пальцы его непроизвольно сжались в кулак. – Но однажды.., однажды, Гарри, я узнаю.., и тогда… – Он резко тряхнул головой, как бы отгоняя черные мысли, и, сосредоточившись, вернулся к предмету их разговора. – Что ты сейчас скажешь остальным? И куда направишь первый удар? Морган откинулся на спинку кресла.

– Я бросил клич и послал в Тортугу и другие места, где есть наши ребята, сообщение о том, что желающие вместе с Гарри Морганом совершить налет на испанцев встречаются в конце месяца у Большой банки в двенадцати милях к западу от побережья Кубы. Там мы и решим, где нанести первый удар. Кроме всего прочего, я должен добыть губернатору испанских пленников. Ну а после Кубы… – он широко улыбнулся, – после Кубы будет Пуэрто-Белло!

Когда Гарри Морган ушел, Габриэль еще долго стоял у стола, тупо уставясь на опустевшее кресло. С тех пор как его освободили и он присоединился к пиратам Моргана, не проходило дня, чтобы он не думал о Каролине, не молил Господа дать ему силы совершить удачный набег на цитадель испанцев в Карибском море – Эспаньолу, не мечтал о том, что каким-то невероятным образом все-таки найдет сестру и, вызволив ее из неволи, возьмет в плен Марию Дельгато. Но проходили дни, недели, месяцы, и мечта его понемногу тускнела. Его не покидала мысль о том, что Каролины больше нет в живых, а Мария Дельгато… Он со злостью гнал от себя мысли об этой девушке, стараясь сосредоточиться на судьбе сестры. Если она и выжила в тяжелых условиях, в которых содержались английские невольники, то ее наверняка могли погубить тропические болезни и лихорадка. Несмотря на то что он старался привыкнуть к мысли о смерти Каролины, простой вопрос Моргана разбередил старую рану, которая, казалось, не заживет никогда.

Габриэля постоянно терзало чувство вины перед сестрой. Иногда, в самые тяжелые моменты жизни, дикая, почти неуправляемая жажда возмездия начинала раздирать его изнутри, пока не становилась такой же всепоглощающей, как в былые времена. Парадокс заключался в том, что сейчас, когда для него наступали трудные дни, он мог иногда сутками не вспоминать о сестре, но мысли о мести, которую он придумает для Дельгато, были с ним всегда. Особенно мысли о том, что он сделает с Марией Дельгато, окажись она в его власти…

Еще более странным, временами доводившим его до неистовства явлением казалось то, что, оплакивая безвременную смерть Элизабет и гибель еще не родившегося ребенка, он не мог, как ни старался, вспомнить черты покойной жены. И в то же время в его памяти легко всплывало прелестное личико Марии Дельгато; он до мельчайших подробностей помнил каждую из сладостных минут, проведенных с нею на поляне, ощущения, которые испытывал, сжимая девушку в объятиях, вкус ее губ.

Резко повернувшись от стола, Габриэль беспокойно зашагал взад и вперед по каюте, которая уже больше года служила ему домом. Он мрачно смотрел на доски чисто вымытого пола и небольшой домотканый ковер желто-коричневых и зеленых тонов. Настигнет ли его врагов справедливое возмездие? Настанет ли такой день, когда он забудет о прошлом и обратит свой взор в будущее, которое не будет омрачено воспоминаниями о том, что ему пришлось пережить, и о тех, кого он потерял? Или он обречен всегда носить в себе эту ноющую боль, ярость и чувство разочарования?

В более светлые моменты, когда ярость и злость не ослепляли его, Габриэль понимал, что должен быть благодарен судьбе. Его фрегат «Черный ангел» был, пожалуй, самым мощным из пиратских кораблей. Слава опытного капитана и виртуозное владение холодным оружием служили гарантией удачи, и если Габриэль Ланкастер собирался поохотиться за испанскими судами, желающих записаться на его корабль находилось больше чем достаточно. Конечно, так было не всегда. Когда люди Моргана освободили его, он не имел ничего, кроме грязных вонючих лохмотьев, заменявших ему одежду, да двадцати тысяч акров невспаханной земли на Ямайке. Почти все его имущество осталось на «Вороне» и стало добычей испанцев, поэтому Габриэль решил, что поступит правильно, если присоединится к пиратам и вернет потерянное состояние.

Движимый ненавистью и жаждой мести, он с самого начала выделялся среди флибустьеров, а его восхождение в среде ко всему привыкшего берегового братства было стремительным. Через полгода Габриэль смог снарядить свой первый корабль, шестипушечный полубаркас, который он вскоре сменил на прекрасный шлюп с десятью пушками на борту. Слава его среди братства росла, а жестокость по отношению к испанцам стала легендарной. И хотя все знали девиз флибустьеров «Нет добычи – нет денег», люди, поступившие к нему на корабль, были уверены, что им нечего опасаться: Ланкастер всегда найдет добычу.