Екатерина Гардова - Любящее сердце

Носильщик погрузил вещи леди на тележку и последовал за девушками, которые спокойным шагом направились к вокзалу. Выйдя из вокзала, пассажирки попали на улочку Бишопс-бридж-роуд, которая пересекала привокзальную площадь. В ряд стояли наемные кэбы, готовые отвезти пассажиров в любой район Лондона.

— Вы представляете, Дженкинс, — с возмущением говорила экономка, быстро шагая из стороны в сторону в синей гостиной в Винтер-Холле, — он наказал бедного Джимми, помощника нашего старшего конюха и как?… Хлыстом… .вы понимаете хлыстом, как в средневековье, и за что? За то, что глупый мальчик сказал ему об отъезде миледи в Бристоль, да еще узнал, что старший конюх без разрешения мистера Шелдона отправился следом за лошадьми. Бедная Леди Лизабет, не дай ей Бог с ним встретиться в Бристоле… я даже боюсь, что он может с нею сделать, если вдруг найдет миледи.

Миссис Феррбенкс вытерла концом платочка с кружевной отделкой уголки глаз, к своему стыду она не смогла сдержать слез. Дженкинс стоял хмурый возле окна. Отдернув шторку, он следил за сборами мистера Шелдона, который в настоящий момент запрыгивал на круп своего скакуна, находясь в окружении каких-то мужчин подозрительной наружности на лошадях. Судя по всему, он раздавал им какие-то указания, жестикулируя при этом так агрессивно, что рисковал свалиться с коня. Через пару минут вся мужская компания, резко ударив пятками по крупам животных, быстро помчалась в сторону выезда из поместья, оставляя после себя ощущение тревоги.

— Миссис Феррбенкс, возьмите себя в руки, миледи — умная девушка, думаю, что у нее есть план действий, — Дженкинс повернулся к экономке, скрестив руки на груди. — Мне нужно отлучиться по очень важному делу и в данном случае отъезд этого… хм-м… мистера Шелдона мне на руку, вернусь поздно.

С этими словами он вышел из комнаты, намереваясь взять у себя пальто и шляпу. Путь был неблизкий. Ему нужно было добраться до деревушки Линдон, где он собирался нанять недорогую коляску и отправиться к Лорду Уайдли, который должен был в настоящий момент находиться на отдыхе в Бате.

Частный пансионат, в котором расположилась молодая графиня с горничной, находился на улице Саттон-уолд-стрит в северной части Белгравии, так называемом районе Вестминстера к юго-западу от Букингемского дворца, рядом с Гайд-парком. Район Белгравия еще со времён Регентства слыл одним из самых фешенебельных в английской столице. На востоке он граничил с Мэйфэром, на западе — с Найтсбриджем и Челси, на юге — с Пимлико.

Следует отметить, что данное заведение нисколько не уступало фешенебельным гостиницам, расположенным в этом же районе, но и имело определенные преимущества. В пансионате проживало небольшое количество постояльцев с индивидуальным распорядком дня, с завтраками, обедами и ужинами в апартаментах, что позволяло сохранить им свое инкогнито. Посетители так же могли не бояться быть узнанными или, что было бы невероятным, замеченными кем-либо из других постояльцев, так как слуги в пансионате мадам Де Мовье были вышколены до совершенства и умело пользовались организаторским талантом. Сама мадам была обедневшей аристократкой, эмигрировавшей из Франции десять лет назад, но сумевшая встать на ноги и завести собственное доходное дело.

Лизабет все особенности этого тихого пансионата вполне устраивали, так как в ее кругах было бы неприлично принимать у себя не только сыщиков, юристов, тем более что все они были мужского пола, но и жить незамужней леди в гостинице без компаньонки.

Двухэтажное здание пансионата было выстроено в начале девятнадцатого века, архитектура которого соответствовало духу "романтизма". Внешний фасад был украшен вьющимся по стене зеленым плющом, а белые оконные стрельчатые рамы красиво выделялись на фоне зелени. Апартаменты мебелированы в разных стилях на любой вкус. Лизабет сняла небольшие апартаменты, оформленные в стиле "бидермайера" с его утонченной простотой и элегантными элементами мебели и отделки, на две недели с правом увеличения срока проживания. Правда, как она считала, апартаменты обошлись немного дороже, чем в обычной гостинице. Однако вид, открывающийся из окна на Гайд-парк, перекрывал данный недостаток с лихвой.

Люси смотрела в окно, восхищаясь нарядами леди и джентльменов, которые совершали конные и пешие прогулки по Гайд-парку в это время суток. Леди Лизабет Шелдон сидела за письменным столом из орехового дерева в маленькой комнатке, которую хозяйка пансионата назвала "кабинетом", и писала письма на белоснежной бумаге с изображением фамильного герба графа Уэлского, периодически макая пером в чернильницу. Дописав последнее, она с удовлетворением на лице перечитала их. Затем свернула листы в три раза и полила на сгиб сформированного конверта разогретый на спиртовке сургуч, приложившись своим фамильным перстнем с графским гербом, который достала из-за пазухи. Она специально сняла кольцо с пальца и повесила на золотую цепочку, так как перстень был легко узнаваем, что могло нарушить ее инкогнито.

Всего получилось три письма: одно — к юристу, второе — к мистеру Томасу Керби, третье, после долгих колебаний и размышлений — к ее тете по материнской линии, княгине Шумской из загадочной и далекой России. До замужества с русским князем Шумским, ее тетя, мисс Фанни Эшвуд, являлась младшей дочерью барона Фрэмшоу из Суррея и сестрой покойной матушки Лизабет. Княгиня осталась единственной родственницей по материнской линии, с которой девушка поддерживала некоторую связь путем ведения переписки два-три раза в год. Об остальных родственниках Лизабет мало что знала, так как матушка ее почему-то не поддерживала в свое время с ними отношения, то ли потому, что они были не столь благородны и богаты, то ли потому, что барон Фрэмшоу с давних пор был с ними в ссоре.

— Какое странное название района, миледи, — вдруг произнесла Люси, подойдя к Лизабет.

Горничная хотела спросить совсем другое: "нужное ли отправить письма почтой или позвать посыльного", но почему-то изо рта вылетело совсем другое, отчего она сама сильно удивилась. Тем не менее, миледи не обратила на ее бестактность внимания, так как ей очень нравилась Люси. Она чувствовала в девочке, если не подругу, то соратницу по несчастьям, поэтому Лизабет просто улыбнулась.

— Свой нынешний облик Белгравия и её главные площади, такие как: Белгрейв-сквер, Итон-сквер, Гросвенор-плейс, получили благодаря усилиям Ричарда Гросвенора, второго маркиза Вестминстера, ныне здравствующего, — пояснила Лизабет на вопрос Люси. — Говорят, что он назвал район в честь деревушки Белгрейв поблизости от его загородного дома, Итон-холла в графстве Чешир.