Марина Агекян - Неожиданная встреча

Однако не успел он насладиться этим моментом, как она поспешно отстранилась и посмотрела на него.

- Теперь вы довольны? - буркнула она почти несчастно возможно потому, что её так же поразило произошедшее, как его.

Джек, словно пьяный, смотрел на неё, забыв обо всём на свете.

Неожиданно он потянулся к ней, взял её лицо в свои ладони и тут же приник к её губам. Он ровным счётом ничего не мог поделать с собой. Господи, у неё были самые сладкие, самые мягкие, самые совершенные губы на свете! Это потрясло его до глубины души. И это испугало её, да так, что она замерла у него в руках. Она смотрела на него с расширившимися голубыми глазами, словно не верила в то, что он только что осмелился проделать.

Джек в ответ смотрела на неё, умоляя своим потемневшим взглядом подарить ему этот поцелуй. Не страстный, не глубокий. Джек лишь прижимался к её губам, не прося ничего взамен, горя желанием только ощутить эти совершенные контуры и мягкость девичьих уст. И это было так восхитительно, что он не сдержался и, тяжело дыша, слегка втянул к себе в рот её губы. Божественно! Почему раньше губы женщин, которых он целовал, не были такими?

“Боже!” - простонал он про себя. Это было на самом деле чудом. И если он не хотел всё испортить, то должен был немедленно отпустить её. Но от этой мысли ему стало не по себе. Он не хотел, не мог отпустить её. Еще немного, кричали нервы, еще чуть-чуть, просило сердце.

Всё вокруг словно остановилось и это еще больше усиливало впечатление момента. Но Джек не должен был так сильно рисковать. Поэтому медленно приподнял голову, отпуская манящие губы, и убирал с её лица свои одеревеневшие пальцы. Оба какое-то время ошеломлённо смотрели друг на друга, не веря в то, что целовались, будучи, не зная друг друга. Девушка дышала тяжело и прерывисто. Её высокая грудь поднималась и медленно опускалась. На точёной шейке взволнованно бился пульс, выдавая её истинные чувства.

Неожиданно рядом пролетел голубь, и чары развеялись. Она пришла в себя. На лице отразился весь ужас того, что она натворила, а затем, развернувшись и перешагнув корзину с битыми яйцами, прошла мимо него и зашагала прочь так быстро, словно за ней гнался сам дьявол. Джек тоже пришёл в себя и действительно готов был кинуться за ней. Она словно околдовала его, заставила поступить так, как он не поступил бы ни с одной другой женщиной. Он вдруг резко обернулся.

- Как вас зовут? - крикнул он ей в след, но она не оглянулась. И даже не думала остановиться или отвечать на его вопрос.

Только Джек мог поклясться, что услышал её шёпот до того, как она скрылась за поворотом.

- Идите к чёрту!

Значит, она еще и умеет ругаться! Сладкие губы и острый язычок? Чудесно. Джек вздрогнул, вспомнив только что пережитый поцелуй, и стал перебирать всевозможные варианты того, как может еще раз встретиться с ней. И что при этом произойдёт. Снова.

Глядя на себя в зеркало, Кейт критично оглядывала свой наряд и причёску. Ей не нравилось ни то, ни другое.

Ей не понравилось вино, которое достал из погреба Уолбег. Ей не понравился соус, который так старательно приготовила миссис Уолбег. Ей не понравилось, как вычистили столовое серебро. Ей не понравились цветы, которыми Алекс украсила гостиную. Ей не понравилось замечание тети по поводу ее скверного настроения, и не понравилось, как дядя с улыбкой защитил ее, пожурив жену. Ей не понравилось, что доставку морепродуктов задержали на десять минут, хотя сама она при этом не присутствовала.

Алекс ничего не ответила на замечание сестры и молча заменила цветы. Виктория, пожав плечами, скрылась за дверью своей комнаты, прихватив с собой новые ленты. Кейт не нравилось время, которое так стремительно убегало, и это означало только одно: скоро прибудут гости, а она до сих пор не взяла себя в руки.

Но больше всего ей не нравилась она сама. Вернее то, что натворила сегодня утром. Как она могла? О чем только думала?!

“Наивная дурочка!” - ругала себя Кейт, скрипя зубами. Согласиться на такое! Она совсем лишилась разума? Никогда прежде она не поступала так неразумно, легкомысленно или необдуманно. Никогда не совершала такого дикого поступка. А ведь это иначе как диким не назовешь.

Возмутительное, вопиющее поведение ничем нельзя было оправдать! Кейт гневалась весь день, проклиная на свете всё, что привело ее к нему. Усугубляло чувство вины еще и то, что она даже не знала, как его зовут. Не знать имени мужчины и решиться поцеловать его! Просто уму непостижимо! Так поступают только женщины легкого поведения, а не скромные старые девы двадцати семи лет из уважаемой семьи!

Кейт вся сжалась, опустив голову, с горечью признавая тот факт, что на тот момент ситуация показалась ей весьма необычной. Да и мужчина был таким волнующе красивым, дружелюбно настроенным, что она невольно поддалась его обаянию. Он просил о невинном поцелуе в щеку. Так, по крайней мере, ей показалось вначале. Всего лишь попросил поцеловать взамен разбитых яиц. И когда посмотрел на нее своими захватывающими, сверкающими глазами, у нее что-то ёкнуло в груди. В тот момент она не видела ничего предосудительного или неправильного в том, чтобы поцеловать его в щеку, поэтому и не заметила опасности.

Пока он сам не поцеловал ее!

Как она могла поверить, что он удовлетвориться одним поцелуем в щеку! Негодяй!

Она совершенно не была готова к этому. Никогда бы не подумала, что такое может произойти с ней, с непримечательной старой девой двадцати семи лет. Но он сам добровольно, словно мечтая только об этом, потянулся к ней, и его красиво очерченные, мягкие губы приникли к ней.

Сейчас Кейт понимала, что могла бы избежать всего этого, просто оттолкнув его и вдобавок влепив ему звонкую пощечину за дерзость. Он просто застал ее врасплох!

Но могло ли это быть оправданием?

Когда он коснулся ее, Кейт ощутила такие сильные чувства, что просто оцепенела… От удовольствия, от дрожи во всем теле, от тепла, которое исходило от его губ и перетекало в нее, согревая душу. Чувство, давно забытое и похороненное, отчаянно запульсировало в ней. И это стало тревожным знаком.

Никогда прежде поцелуй не казался ей переживанием, похожим на чудо. Будто ее коснулся давно потерянный свет. Её целовали всего несколько раз, целовали мужчины, которые затем жестоко предавали её. Но даже тогда, зная человека, она не испытывала и толику того, что накатило на нее сегодня утром. Прошлый опыт должен был отбить у нее всякое желание целоваться с кем-либо. Прошлый опыт должен был научить ее не доверять больше ни одному мужчине. Особенно такому, у которого опасно поблескивали глаза.

Больше всего ее злило то, что как закоренелая старая дева, она не должна была почувствовать ничего подобного. Но, Боже, от его поцелуя так внезапно закружилась голова! А ведь у нее никогда не кружилась голова. Если только ей не приходилось переесть на ночь.