Кристен Каллихен - Пламя

— Вопрос в том, почему она назвалась именем Арчера, — брови Поппи сошлись под рыжей челкой.

— Лишь одно объяснение: она хотела бы возобновить их отношения, — подвела итог Миранда.

Сестры тут же превратились в два вулкана гнева, вместо лавы с шипением извергая угрозы. Попадись им только мерзавка, уж они-то!

— У вас есть такая возможность, — пробормотала Миранда. — Она идет сюда… нет, подождите. — Она вцепилась в локоть Поппи. Внезапно появилась идея получше. Если ей нужно узнать об Арчере и Виктории, почему бы не получить сведения из первых уст?

— Пожалуйста, предоставьте все мне. В конце концов, — понизив голос до шепота, добавила она, — вы же знаете, как говорят.

— Как? — мрачно спросила Поппи, глядя на приближающуюся Викторию.

— Держи друзей близко, а врагов — еще ближе… Виктория! — Миранда обошла стол и слегка наклонила голову. — Я так и подумала, что это вы.

— Какая жалость, что не удалось уговорить ваших сестер составить нам компанию, — вздохнула Виктория, когда женщины оказались в небольшой, но шумной чайной, которую красавица и предложила. Чайную жаловали дамы среднего класса, жены врачей и юристов, желающие отдохнуть после утомительного дня покупок.

— Напротив, — возразила Миранда. — Должна поблагодарить вас — вы спасли меня от целого дня перебранок. Боюсь, мои сестры расходятся во мнениях и не всегда ладят.

— Воображаю, — улыбнулась Виктория.

Они заняли столик в алькове. Как только метрдотель удалился, Виктория повернулась к Миранде, и в свете ламп ее неестественно белое лицо показалось маской.

— Мне приятно выпить с вами чаю. Я думала пригласить вас раньше, но была уверена в отказе.

Миранда не отвела взгляда.

— Из-за того, что я видела в ночь приема. — Не было смысла ходить вокруг да около.

Накрашенные губы Виктории дрогнули в легкой улыбке.

— Не думайте обо мне слишком плохо, mon ami. Когда-то Арчер разбил мне сердце. И, боюсь, я так его и не простила. Я плохо поступила. — Она пожала плечами. — Кажется, я выражаюсь чересчур эмоционально.

Познания Миранды в вопросах любви были довольно ограниченными, но сейчас она не могла не согласиться с Конгривом [7] Уильям Конгрив (1670–1729) — английский драматург эпохи классицизма, стоявший у истоков британской комедии нравов и прозванный «английским Мольером». Его пьесы отличают искрящиеся остроумием диалоги и сатирическая подача модных типажей. : «Небесной ярости ужаснее любовь, что стала ненавистью лютой! В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли!» [8] Цитата из «Скорбящей невесты», самой популярной пьесы У. Конгрива.

— Я не хотела совать нос в чужие дела, — сказала она, рассчитывая, что извинение настроит Викторию на разговор.

Улыбка собеседницы стала искренней.

— Ба, как раз этого я и ожидала. Сама поступила бы так же. — Она ближе придвинулась к Миранде. — Только не думаю, что Бенджамину следует знать он нашем tête-à-tête. Ибо если кто-то и станет возражать против нашей встречи, так это он.

«Бенджамину».

Скрипнув корсетом, Миранда потянулась за салфеткой.

— Арчер, он…

— Чересчур заботлив? — закончила Виктория со смешком. — Мне это хорошо известно. — Она изящным движением бросила салфетку на колени. — Он любил такую присказку, наш Арчер: невеждам лучше оставаться в неведении, а невинным — держаться подальше.

Принесли их заказ, избавив Миранду от необходимости отвечать. Официанты в белых ливреях аккуратно накрыли на стол. Ароматный чай в хрупком фарфоровом чайнике, тартинки с мясной начинкой, слойки с фруктами, малиновым джемом и шафраново-желтым заварным кремом, белоснежные взбитые сливки для горячих сконов. Еще минуту назад она умирала от голода. Сейчас же предложенные яства вызывали у нее не больше аппетита, чем нарисованный натюрморт.

— Ну а вы? — спросила Миранда после ухода официантов, аккуратно разливая чай. Аромат чая, вырываясь облачками горячего пара, смешивался с запахами молока и лимона. — Вы тоже считаете, что невеждам лучше оставаться в неведении?

Виктория смотрела на нее глазами столь лучистыми и серыми, что на мгновение Миранда могла думать лишь об Арчере. Она отвела взгляд.

— Так о чем вы хотели спросить? — голос у Виктории был низкий и бархатный.

Миранда со стуком опустила молочник на стол.

— Что вам известно о «Западном лунном клубе»?

Черт, черт, черт! Проболталась, и сказанного уже не воротишь. Да вот только она не то хотела спросить. Хотела узнать об Арчере и лорде Марвеле. Почему оговорилась, не понимала сама.

Виктория наморщила гладкий лоб, словно тоже предвидела иной вопрос.

— Вот этого названия я не ожидала услышать, — протянула она. — А вы, cher, что вы о нем знаете?

Покрутив в руках салфетку, Миранда снова опустила ее на колени.

— Вы знали моего мужа до несчастного случая. Его дефект — результат… деятальности клуба. — Она не хотела распространяться дальше, поскольку и без того наговорила лишнего.

— Вы полагаете, происшествие с Арчером — причина смерти членов клуба?

— Единственно логичное предположение, — натянуто ответила Миранда.

— Я знаю не больше вашего. — Виктория пожала плечами. — Убийца просто безумен? Или это холодная месть? Мне неведомо. Знаю лишь, что их секретам не год и не два. Их маски старше, чем та, что носит Арчер.

Виктория медленно отпила чай, серые глаза изучали Миранду поверх золоченого края чашки. Она осторожно поставила чашку и сложила тонкие руки перед собой.

— Но вы хотели узнать не об этом.

— Разве? — вежливо усомнилась Миранда, сердце ее бешено стучало о ребра.

Виктория подалась вперед:

— Вам интересно, видела ли я то, что скрыто под маской.

— Я знаю, что видели. Я… как… — Миранда стиснула зубы. Она не может, не станет спрашивать об этом Викторию.

— Бедняжка, так он вам не открылся.

Утверждение, не вопрос. Миранда отвернулась к окошку, за которым мелкали тени грохотавших по улице экипажей.

— Это не имеет значения.

— Разумеется, имеет, — прошептала Виктория. Запах молока смешивался с запахом старых цветов. — Вы лежите с ним в постели по ночам. Просыпаетесь рядом с ним по утрам. Кому же еще доверять, если не мужу?

Миранда умерла бы, но не призналась, что это не совсем верное описание их жизни. Стены алькова, в котором они сидели, расплывались у нее перед глазами, увеличенные до гротескных размеров, будто она смотрела на них сквозь лупу для чтения. Она сморгнула непролитые слезы.

— А если я скажу, что под маской кроется нечто изумительно прекрасное? — успокаивающий и соблазняющий голос Виктории обволакивал.

У Миранды вырвался болезненный вздох. Какая жестокость!

Виктория же лишь шире улыбнулась.