Кристен Каллихен - Пламя

— Вы… одержимы? — выдавила Миранда онемевшими губами.

— Этот демон… он не высшее существо с разумом, подобным нашему, скорее подобен вирусу. Заражает хозяина и изменяет, дабы тот соответствовал его целям. — Арчер запустил пальцы в волосы. — Что я только ни пробовал! Ничто не может обратить превращение вспять. Лишь только сила воли замедляет его ход. — Он с отчаянием засмеялся. — Полагаю, я должен быть за это благодарен. — Арчер закрыл глаза, словно от боли. — Когда демон достигнет сердца, захватит мозг, я обернусь. Потому что это дом и окно моей души.

— Должен быть способ…

— Его нельзя уничтожить, Мири. Там, где я изменился, меня невозможно физически ранить. Во всяком случае, никаким очевидным способом. Ножи, шпаги, пули не в состоянии разорвать эту плоть. Единственное, что я не пробовал, так это поджечь себя. — Он тихо фыркнул. — Затея эта меня не слишком привлекает.

Она прекрасно его понимала. Сердце разрывалось от одной мысли, что мужа посещали подобные идеи.

Арчер опустил взгляд на свои стиснутые кулаки.

— Я — кошмар. Совсем как вы тогда сказали.

Во рту пересохло. Глупые, непростительные слова!

— Это не так.

Миранда протянула руку, желая прикоснуться к его щеке, и Арчер, отпрянув, с громким стуком ударился головой о стену.

— Не надо.

Но под ее взглядом он был слаб, как котенок, чем она безжалостно воспользовалась. Провела кончиками пальцев по матовой коже, заставив мужа вздрогнуть. Непроизвольно отдернула руку от чуждой плоти, такой невероятно гладкой. Мрамор, настоящий мрамор.

Впервые Миранда ясно видела его глаза. Красивой формы, глубоко посаженные, со смешливыми лучиками в уголках. Густые темные брови чуть приподнимались вверх, словно он постоянно находился в состоянии ироничного удивления и считал мир забавным, а может, даже немного смехотворным. Кожа вокруг правого глаза была серебристо-голубой, отчего серый цвет радужек производил неизгладимое впечатление. На веке виднелось черное пятнышко.

— Сурьма, — пояснил Арчер, когда Миранда провела по нему большим пальцем. — Подкрашиваю ресницы и брови с правой стороны. Юла говорит, что этак я ослепну, но не вижу другого выхода… — Миранда продолжала молча на него смотреть, и Арчер постепенно затих.

Линия изменения тянулась от левой брови по диагонали вправо, вниз по резко выступающей переносице и к правой стороне подбородка. Большую часть шеи занимала здоровая плоть, но жутковатая граница прозрачно-синеватой кожи разделяла торс на две части, от ключицы до пупка, откуда направлялась к левому бедру и исчезала под халатом.

Левая сторона его тела лучилась здоровьем. Грудь и живот покрывали густые черные волосы. Когда Миранда провела по ним пальцами, дыхание мужа участилось, но он не стал ей препятствовать. Ножевая рана затянулась, шрам теперь выглядел как тонкая гладкая линия. Его вид доказывал, что перед ней и впрямь Арчер, а вовсе не видение.

Правая половина была вылеплена столь же красиво, с сильными, ровными мышцами, но совершенно без волос, гладкая, как кварц — или лунный камень, подумала Миранда, краем глаза заметив обручальное кольцо. Скульптура из лунного камня, а внутри — ничего, не видно ни костей, ни сосудов. Ничего, в чем живой человек из плоти и крови нуждается, дабы выжить.

— С моей стороны было нечестно заявлять на вас права. — Муж держался прямо, как солдат. — Я вел себя непростительно. Мне жаль, — промолвил он, отводя глаза. — Простите, что втянул вас в жизнь, полную подобных ужасов. — Арчер склонил голову, открывая мощную, но уязвимую шею.

Как он мог считать себя кошмаром? Он красивый. Его словно высеченные черты были резко очерченными и четкими. Без маски он выглядел моложе, чем она полагала, где-то лет на тридцать.

Густые волосы покрывали красивой формы голову, и Миранда, проведя рукой по остриженным волосам, жестким, как щетина у борова, положила ее на теплую шею.

— Божественным его б я назвала, — процитировала она. — Нет на земле существ таких прекрасных! [20] Уильям Шекспир, «Буря». Перевод М. А. Донского.

Арчер поморщился, и Миранда поняла, что он уютнее себя чувствует, когда его оскорбляют. Она видела достаточно обращенных на него взглядов отвращения, чтобы ее сердце на всю жизнь покрылось синяками.

Его халат распахнулся на груди, но на талии был плотно завязан серебристым поясом.

— Покажите мне все, — тихо попросила она.

Он приподнял свои выразительные брови, но все же потянул за пояс серебристой рукой, и тот упал. Распахнувшись, халат скользнул вниз. На свету блеснули узкие бедра и хорошо сложенные длинные ноги из матовой, чужеродной, плоти. Изменилось даже его мужское естество.

— О, Арчер.

Она скользнула рукой по молочному серебру его кожи, по шее и груди, двигаясь вдоль бугристых мускулов, словно высеченных из хрусталя. Ужасно забавно, что муж сравнил ее с работой Микеланджело, ведь мастер бы скорее восхитился именно его телом. Арчер задрожал, но не сдвинулся с места. Его тело не было ни теплым, как должно, ни холодным. Скорее прохладным, будто он вышел на улицу свежим осенним деньком. Не лед или мрамор, но атлас.

Муж коснулся ее руки, останавливая исследование.

— Ни зверь, ни человек, — прохрипел он.

Миранда встретила взгляд серых глаз — серебряных, вдруг осознала она. Когда его охватывали сильные чувства, взгляд его вспыхивал серебристым льдом. Еще одно проявление произошедших в нем изменений.

— Я жажду ваших прикосновений, — глухо проговорил он. — И все же ваш вид наполняет меня отчаянием. Я не могу владеть вами, как мне того хочется. И отчаиваюсь.

Она прижала ладонь к его груди.

— О, Арчер, но вы владеете мною. Я ваша.

Он безнадежно покачал головой, в уголках глаз образовались глубокие морщины, словно внутри у него шла борьба.

Миранда обвила руками узкую талию и прижалась губами к прохладной широкой груди.

— Тут у вас нет выбора, Бенджамин Арчер. Я люблю вас. И никакие ваши слова этого не изменят.

Что-то в нем сломалось. По сильному телу прошла дрожь, а затем громкий всхлип вырвался из груди. Обняв ее, Арчер заплакал и опустился на пол, силы его покинули. Миранда, оказавшись у мужа на коленях, бережно прижала его голову к груди.

Он сжимал ее так крепко, будто она в любой момент могла исчезнуть. Всхлипы сотрясали его тело — одиночество, надежно запертое внутри, высвобождалось бурным потоком. От этих звуков, выражавших его муку, у Миранды на глазах выступили слезы. Арчер плакал неудержимо, словно дитя, и она бормотала неразборчивые слова утешения и поглаживала его мягкие волосы.

Наконец он затих. Вытерев ему слезы полой халата, Миранда снова обняла мужа. Так они и сидели, окруженные мерцающим светом висевшего над ними настенного канделябра и тишиной дома. Она любила его. Всегда. Выдохнув, Арчер ослабил хватку и зарылся лицом ей в шею.