Филиппа Грегори - Еще одна из рода Болейн

– Конечно, отец.

Он кивнул и собрался уходить, а я присела в низком реверансе. Выпрямилась, неторопливо отправилась в спальню мужа. Там на стене висит небольшое зеркало, я застыла перед ним, уставившись на свое отражение. «Все будет в порядке, – шепчут мои губы, – я ведь Болейн, это вам не мелочь, моя мать – урожденная Говард, а Говарды одна из самых знатных семей страны. Я из Болейнов, я из Говардов. – Я закусила губу. – Но ведь и она тоже».

Улыбнулась ничего не значащей придворной улыбкой – в зеркале отразилось хорошенькое веселое личико.

Я младшая сестра, но уж не самая распоследняя. Замужем за Уильямом Кэри, королевским фаворитом. Меня отличает королева, я самая молодая фрейлина. Никому не позволю мне жизнь испортить. Даже ей это не удастся.

Анна и отец задержались в пути из-за весенних бурь, а я вдруг поняла, что в глубине души по-ребячьи надеюсь – вдруг корабль разобьется и она утонет. Думая о ее смерти, я испытывала странную смесь чувств: тут и непонятная острая боль, настоящее отчаяние, и в то же время бурная радость. Будто мир без Анны для меня не существует, но в мире просто нет места для нас обеих.

Как бы то ни было, ничего особенного не случилось, и она добралась благополучно. Я увидела ее, когда она вместе с отцом сходила по трапу на королевский причал, откуда ко дворцу шла мощенная гравием дорожка. Даже издали, из окна на первом этаже, удалось разглядеть широкий подол ее платья, модный покрой плаща, и это зрелище элегантно развевающейся материи вызвало приступ чистой, беспримесной зависти. Я смотрела на нее, пока она не скрылась из виду, и заторопилась к своему месту в парадной спальне королевы.

План простой – пусть сначала увидит меня, по-домашнему устроившуюся в богато украшенной вышитыми гобеленами комнате, и тогда я поднимусь и поприветствую ее, такая взрослая и грациозная. Но как только распахнулись двери и она вошла, меня охватила бурная радость, и с громким криком «Анна!» я бросилась ей навстречу, только юбки летели. И Анна – голова высоко поднята, выражение лица высокомерное, бросает хмурые взгляды по сторонам – вдруг перестала быть важной юной особой пятнадцати лет от роду и бросилась, распахнув объятия, ко мне.

– Ты выросла, – задыхаясь, проговорила она, крепко обхватила меня и прижалась щекой к щеке.

– Это просто каблуки ужасно высокие.

Я вдохнула такой знакомый аромат. Мыло, розовая вода на теплой коже, запах лаванды, пропитавший одежду.

– Ты как?

– Хорошо, а ты?

– Bien sur! [4]А свадьба?

– Неплохо. Красивые платья.

– А он?

– Превосходно. Всегда с королем, тот ему благоволит.

– И ты это сделала?

– Сто лет назад.

– Больно было?

– Очень.

Она чуть отодвинулась, вглядываясь мне в лицо.

– Ну, не слишком больно, – поправилась я. – Он старается быть поласковей. Всегда дает мне вино. Но вообще-то, просто ужасно.

Хмурый вид исчез, она хихикнула, в глазах светится смех.

– Почему ужасно?

– Он писает в ночной горшок, а мне все видно.

Она просто зашлась от смеха:

– Быть не может!

– Довольно, девочки. – Из-за спины Анны появился отец. – Мария, представь сестру королеве.

Я повернулась, повела Анну сквозь толпу придворных дам, туда, где в кресле у камина, выпрямившись, сидела королева.

– Она строгая, – предупредила я Анну, – тут тебе не Франция.

Екатерина Арагонская [5] Екатерина Арагонская (1485–1536) – дочь Фердинанда II, короля Арагона и Кастилии, первая жена Генриха VIII и мать Марии Тюдор. пристально взглянула на Анну, меня охватил приступ страха – вдруг сестра понравится ей больше, чем я.

Анна присела перед королевой в безупречном французском реверансе и величаво, будто весь дворец принадлежит ей одной, подошла ближе. Чарующий, мелодичный голос, каждый жест – все напоминает о французском дворе. Я с удовольствием заметила – королева восприняла манеры Анны с явным холодком. Я потянула сестру на скамью у окна:

– Она ненавидит все французское. Будешь продолжать в том же духе – не сможешь остаться при ней.

Анна пожала плечами:

– Но это модно, нравится ей или нет. Как же мне себя вести?

– Может, по-испански, если уж непременно хочешь кого-то изображать?

Анна хихикнула:

– Носить такие чепцы? Ей словно крышу на голову нахлобучили!

– Ш-ш-ш, – сказала я с упреком. – Она достойная женщина. Лучшая королева в Европе.

– Она старуха, – отрезала Анна. – Одевается как старуха, хуже всех в Европе, да еще из самой глупой страны в Европе! У нас нет времени на Испанию.

– У кого это – у нас? – холодно осведомилась я. – Не у англичан же?

– Les Français! [6] У французов! (фр.) – раздраженно бросила Анна. – Bien sur! Я теперь настоящая француженка.

– Ты коренная англичанка, как Джордж и я. Вспомни, я тоже была при французском дворе. Зачем ты всегда притворяешься особенной?

– Каждому нужно что-нибудь этакое.

– Этакое?

– Каждой женщине необходима изюминка – то, что притягивает взгляды, делает ее центром внимания. Я собираюсь быть француженкой!

– Строишь из себя невесть что, – протянула я осуждающе.

Анна смерила меня взглядом.

– Я притворяюсь не больше и не меньше, чем ты, – спокойно произнесла она. – Моя маленькая сестричка, моя золотая сестричка, моя сладкая сестричка.

Я встретила ее взгляд. Мои светлые глаза утонули в ее, темных, я знала, что улыбаюсь ее улыбкой, она – мое зеркальное отражение, просто потемней.

– Ах так, – протянула я, все еще отказываясь признать ее правоту. – Ах так…

– Именно так. Я – темноволосая француженка, модная и таинственная, ты – милая, простодушная белокурая англичанка. Вот это будет парочка! Кто против нас устоит?

Я расхохоталась. Она всегда умела меня рассмешить. Сквозь мелкие стекла в свинцовом переплете окна увидела у конюшни короля с группой охотников.

– Это король? – спросила Анна. – Правда, так красив, как говорят?

– Он просто чудо. Правда-правда. А уж танцует и скачет верхом… просто слов нет.

– Сюда придет?

– Вероятно. Всегда к ней заходит.

Анна с отвращением глянула туда, где в окружении придворных дам сидела с шитьем на коленях королева.

– Интересно, почему?

– Потому что любит ее! Такая чудесная история. Ее выдали за его брата, а брат умер молодым, и она не знала, что делать и куда идти, тогда он решил жениться на ней и сделать ее королевой. Правда, романтично, и любит он ее по-прежнему.

Анна подняла красиво очерченные брови и оглядела комнату. Придворные дамы прислушивались к шуму возвращающейся охоты, расправляли юбки и поудобнее устраивались на стульях – настоящая живая картина для входящих. Дверь распахнулась, на пороге громогласно хохотал очень довольный собой король Генрих.

– Мне удалось застать вас врасплох!