Филиппа Грегори - Еще одна из рода Болейн

– Добро пожаловать обратно ко двору, сестренка. А как поживает наша маленькая принцесса?

Все замолкли. С лица короля исчезла улыбка. Я в ужасе уставилась на Джорджа – что за невероятная ошибка! Брат мгновенно повернулся на каблуках и весело сказал королю:

– Я зову малышку Екатерину принцессой, потому что с ней носятся как с истинной царицей. Вы бы видели одежды, которые Мария ей приготовила, вышила своими собственными руками. Постельное белье – пусть императрица нежится. Даже на пеленках и на тех инициалы. Вам, ваше величество, не удержаться от смеха, когда вы ее увидите. Такой маленький тиран, правительница Хевера, все должно делаться, как ей угодно. Кардинал, да и только. Папа римский в детской кроватке.

Джордж замечательно вышел из положения. Генрих расслабился, расхохотался при мысли о младенце-диктаторе, придворные подхватили смех короля, всех позабавил рассказ Джорджа о малышке.

– Это правда? Ты ее так избаловала? – обратился ко мне король.

– Она у меня первая, – виновато пробормотала я. – Всю эту одежду можно будет оставить для второго.

Правильный ход, мысли короля тут же переключились на следующего младенца.

– Да, конечно, но потерпит ли маленькая принцесса соперников в детской?

– Надеюсь, она будет слишком мала, чтобы обращать внимание на подобные помехи. Может, ей еще и года не исполнится, когда у нее появится маленький братик. Между Марией и Анной куда меньше года, мы семейство плодовитое.

– Джордж, постыдился бы, – выговорила ему, улыбаясь, наша матушка. – Но мы были бы счастливы, появись в Хевере маленький мальчик.

– Я тоже. – Король ласково поглядел на меня. – Маленький мальчик принес бы мне немало счастья.

Как только отец вернулся из Франции, было созвано еще одно семейное совещание. На этот раз для меня поставили кресло у стола. Я больше не девочка, которой дают подробные указания. Я теперь королевская фаворитка. Я больше не пешка, ну, по крайней мере, ладья в этой игре.

– Скажем, она снова зачнет и родится мальчик, – тихо произнес дядя. – Скажем, королева сама решит уйти, тогда он сможет жениться повторно. Беременная любовница – отличная кандидатура.

На мгновение мне показалось – я все это уже видела во сне. Но тут поняла, как давно ожидала этого момента, муж ведь меня предупреждал. Я помнила наш с ним разговор, просто думать о нем ужасно не хотелось.

– Я замужем, – напомнила я дядюшке.

Матушка пожала плечами:

– Какое там замужем. Всего несколько месяцев. Брачных отношений у вас, считай, и не было.

– Брачные отношения были, – решительно возразила я.

Дядя поднял брови, взглянул в сторону матушки.

– Что вы хотите от молоденькой девчонки, – ответила та. – Много она тогда понимала в брачных отношениях? Она без труда может поклясться – ничего, в сущности, не произошло.

– Не могу, – обратилась я к матери, а потом повернулась к дяде. – Мне на такое никогда не осмелиться. Мне на ее трон не сесть. Она принцесса, с какой стороны ни погляди, а я просто какая-то Болейн. Клянусь, я просто не в силах.

Он и внимания не обратил:

– Тебе ничего особенного не придется делать. Просто выйдешь замуж, как тебе велят, как уже один раз сделала. Все остальное я организую сам.

– Но королева никогда сама не уйдет, – в отчаянии пробормотала я. – Она так сама сказала, она мне говорила. Она сказала – только после моей смерти.

Дядя вскочил с недовольным восклицанием, подошел к окну.

– Сила пока на ее стороне. Если ее племянник в союзе с Англией, никому их брака не разрушить, особенно самому Генриху, – не ради же младенца, которого еще даже не зачали. Но стоит выиграть войну с Францией и поделить добычу, она – никто, просто старуха, так и не родившая королю наследника.

– Когда война выиграна, может быть. – В голосе отца слышалось беспокойство. – Но сейчас нельзя рисковать разрывом отношений с Испанией. Я все лето провел, пытаясь договориться и как-нибудь да склеить этот союз.

– Что важнее? – сухо отозвался дядя. – Страна или семья? Значит, с Марией все усилия насмарку, а то как бы благополучие страны не пострадало?

Отец не отвечал.

– Конечно, ты не кровный родственник, – продолжал дядюшка весьма ядовитым тоном. – Говард всего лишь по браку.

– Семья важнее, – задумчиво ответил отец. – Должна быть важнее.

– Тогда придется пожертвовать союзом с Испанией против Франции, – ледяным тоном произнес дядюшка. – Избавиться от Екатерины куда важнее, чем добиться мира в Европе. Важнее подложить в постель королю ту, что следует, чем спасать жизнь сражающихся англичан. Такой шанс у нас, у Говардов, появляется лишь раз в сто лет.

В марте до нас дошли новости из Павии. Посланец появился перед королем ранним утром, когда тот еще даже и не оделся толком. Король, как мальчишка, помчался в покои королевы, герольд несся перед ним и только и успел стукнуть в дверь опочивальни королевы и прокричать: «Его величество король собственной персоной». Мы все высыпали из комнат в разной степени полуодетости, одна королева была, как всегда, на высоте – изысканное платье наброшено прямо поверх ночной сорочки. Влетев в комнату, Генрих хлопнул дверью, промчался мимо всех нас, словно мимо клетки, полной пищащих и голосящих птичек, – и прямо к королеве. На меня даже не глянул, хотя я так аппетитно распустила гриву золотых волос. Но нет, не ко мне Генрих спешил с хорошими новостями. Они предназначались королеве, обеспечившей ему нерушимый союз со своей родиной – Испанией. Множество раз он ей изменял, и в постели, и в политике, но, получив замечательное известие, ринулся прямо к ней. Новости победы достойны ее одной, Екатерина снова королева его сердца. Он бросился к ее ногам, припал к руке, покрыл поцелуями. Екатерина смеялась, как девочка, и в нетерпении восклицала:

– Ну что там? Рассказывайте же скорее! Что там?

Генрих не мог ничего сказать, только повторял одно слово:

– Павия! Слава богу, Павия!

Вскочил, закружил ее по комнате, прыгая от счастья, – мальчишка мальчишкой. В покои ввалилась толпа приближенных, он их всех оставил позади, стремясь к королеве. Джордж, ворвавшийся в комнату вместе с Фрэнсисом Уэстоном, увидел меня, устроился рядом.

– Скажи мне, что происходит? – Я пыталась пригладить волосы, одернуть юбку.

– Великая победа! Решающая победа. Говорят, французская армия почти уничтожена. Теперь нам открыты все дороги во Францию. Пусть Карл Испанский захватывает свой юг, нам достанется север. Франции больше нет. Испанская империя до границ Английского королевства! Мы пригвоздили французскую армию к земле, теперь мы несомненные хозяева Франции, а вместе с ней и доброй половины Европы.

– Франциск разбит?