Ольга Михайлова - Брачный сезон в Уинчестере

На большее он не вправе и претендовать.

Под утро Джулиану Монтэгю приснился странный сон. Кора стояла на каком-то горном уступе, и вдруг налетевший порыв урагана сбросил её вниз. Она падала, а он, выбиваясь из сил, бежал к скале, надеясь поймать её, но понимая, что это невозможно. Он подбежал, ища глазами изувеченное тело, но услышал крик над головой. Кора в падении зацепилась за росший на обрыве куст и теперь он прогибался… Она снова упала, но теперь Джулиан успел подхватить её на руки и, держа в объятьях, с трепетом прижимал к себе…

— Джулиан! — Крик прогремел над самым ухом и столь внезапно, что Монтэгю подбросило на постели. Вскочив на ноги, он молниеносно схватил с тумбочки пистолет и взвел курок, прижавшись спиной к стене, щурясь на свет и целясь в источник шума.

— Я же говорил вам, Шелдон, этот молодой человек создан для работы в полиции, — услышал Монтэгю спокойный голос Арчибальда Кемптона.

— Да, реакция неплохая.

Монтэгю опустил пистолет на тумбочку, раздвинул портьеры и, обернувшись, с удивлением оглядел начальника полиции Кемптона и виконта Шелдона, несколько бесцеремонно, на взгляд Монтэгю, вторгшихся в его спальню. Сколько времени? Что случилось? Чёрт, такой сон снился!… Монтэгю снова услышал голос мистера Кемптона.

— Я пойду туда, Раймонд, и вы следом. Скорее одевайтесь, Монтэгю.

Его неслышные шаги растаяли за дверью.

Шелдон не стал дожидаться вопросов.

— Я вчера засиделся за картами у Кемптона, его жена с детьми уехала накануне в Бат, ну и я, сам знаешь, в одиночестве. Остался ночевать у него, а тут утром, только что — двадцати минут не прошло — его вызвали в дом Иствудов. Там… случилось что-то ужасное. Нет-нет, ты не волнуйся, она в здравии, — быстро проговорил Шелдон, заметив разлившуюся по лицу Монтэгю меловую бледность. — Я так понял, что сама мисс Иствуд и послала за Кемптоном. Одевайся. Это я предложил зайти за тобой.

В мистере Монтэгю определенно были задатки если не полицейского, то военного — точно. Через пару минут Джулиан был полностью одет, и на ходу, сбегая с лестницы, набросил на плечи плащ.

Ничто не предвещало беды. Весь предшествующий вечер Кора, вернувшись от леди Холдейн, провела на скамейке около старых клёнов в парке, где она не ожидала никого встретить. Она подобрала пожелтевший лист и горестно разглядывала его, может быть, не видя и думая совсем о другом. По взволнованному виду подруги, по затаённому блеску в её глазах, по разговорам вокруг она понимала, что совсем скоро судьба Энн будет решена. Кора полагала, что её ждет счастье, и это радовало, но радость отравляло понимание, что она сама в своём первом сезоне сделала все ошибки из возможных и из-за нелепо сложившихся обстоятельств потеряла того, кто мог бы составить её счастье. И ничего теперь не вернёшь.

Но хуже всего было то, что дом стал ненавистен. Субботу и воскресение Кора вынуждена была проводить в доме брата, а когда выйдет замуж Энн — ей снова придется жить там постоянно. Деваться было некуда. Кора раздумывала, не уговорить ли мать, не дожидаясь конца сезона, уехать в имение? Там, среди книг и тишины, она обретёт покой. Поумнеет. Кора тяжело вздохнула, разглядывая прожилки на сухом листе.

Эти же мрачные раздумья отягощали её и дома. Она долго не могла уснуть.

Проснулась Кора на следующий день, в воскресение, на рассвете, не было ещё и пяти. За окном шелестела дождем ноябрьская ночь, и Кора вдруг почувствовала такую тоску, что с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться. Джулиан… Кто бы мог подумать, что она будет так тосковать по нему, сможет так влюбиться?

В эту минуту мисс Иствуд вдруг услышала крик — настолько страшный, что кровь у неё застыла в жилах. Несколько секунд просто не могла сдвинуться с места, однако потом пришла в себя, выбежала в коридор и прислушалась. Теперь где-то далеко на лестнице раздавались всхлипывания. Потом что-то загремело, и всё затихло. Внизу в холле Кора увидела свою мать, разбуженную тем же криком.

— Бог мой, Кора, девочка моя! Что случилось?

— По-моему, кричала Эннабел. Где-то наверху.

Они поднялись по лестнице, но дверь в спальню молодых была распахнута, а сама спальня пуста. Никого не было на всём этаже, они вдвоём с матерью обошли все комнаты, к ним присоединилась и Мэйбл, одна из горничных. Но тут Кора остановилась, пораженная, как озарением, и почти бегом устремилась к лестнице в другой части дома, ведущей на мансарду.

Так и есть. Внизу, распростершись в странной позе тряпичной куклы, лежала Эннабел. Она не шевелилась. Кора в ужасе посмотрела на верхнюю площадку. Она угадала ужасную правду. Эннабел выследила своего неверного муженька, поймала его с Пегги с поличным, а Лоренс, не соображая, что делает, столкнул жену с лестницы, рассчитывая, что это примут за несчастный случай.

Подбежали мать и Мэйбл, кинулись к Эннабел. Кора тяжело дышала и боялась подняться вверх по лестнице. Разумеется, этот негодяй, её братец, будет уверять теперь, что Белл упала сама, споткнулась, дескать. Да только всё напрасно — вон, она уже приходит в себя. Как будто она смолчит, и не расскажет всего! Боже мой, как же всё надоело. Что за дом! Скандал за скандалом! Кора чуть не расплакалась.

Однако что-то вдруг насторожило мисс Иствуд. Лоренс трус и слабак, но не дурак. Ему надо хотя бы сделать вид, что он тут ни при чём. Почему он не спускается? Где он? Или он уже успел удрать с Пегги? Наверняка. Эта мысль придала мисс Коре смелости, и она быстро поднялась на мансарду — оглядеться.

Распахнув дверь в комнату Пегги, обомлела. У неё потемнело в глазах, а уши заложило от леденящего душу крика, надрывного и страшного. Кора не сразу поняла, что кричит сама. Она сжала зубы, до крови закусив палец, и уже молча потрясённо озирала два скорченных на полу среди осколков стекла и странных зеленовато-желтых луж тела — брата и Пегги.

Что было дальше, мисс Иствуд помнила смутно. Она не пустила в комнату мать, появившуюся следом. Рядом суетились и что-то кричали служанки. Наконец, усилием воли заставив себя чуть успокоится, Кора почти осмысленно послала Мэйбл за мистером Арчибальдом Кемптоном, веля ей бежать за ним со всех ног. Дом превратился во что-то безумное. Слуги отнесли Эннабел в её спальню, мать — обессиленную и всё время что-то кричавшую — уложили в дальней гостиной. Кора, прилагая все усилия, чтобы держаться на ногах, ощущая в груди какую-то страшную пустоту, сидела на ступенях лестницы, трясясь и сцепив руки в судорожном жесте. В таком виде её и застал мистер Кемптон, появившийся двадцать минут спустя. Она потянулась к нему и, зависнув на его руке, трясущимися пальцами показала наверх. Полицейский видел, что потрясение девицы серьезно и чревато нервным срывом, но решил сначала разобраться в причине поднятого переполоха.