Уинстон Грэм - Незнакомец из-за моря

Они молча стояли, глядя вниз, на россыпь огоньков, пока среди каменистых холмов и высоких деревьев расползался лёгкий туман.

МакНилу казалось, что потери, конечно же, не включат его самого. Росс Полдарк так же легко и естественно принимал все опасности грядущей битвы, не обещающей ему никакого повышения, разве что геройскую смерть.

— Возможно, я вас не совсем верно расслышал, полковник, — заговорил Росс, — вы сказали... я слышал, как вы сказали, что и не думали, будто есть еще один с такой фамилией?

— Верно.

— Но почему? Здесь есть кто-то ещё? Может, я неправильно вас понял?

— Вы не ошиблись. В Монмутширском полку есть ещё Полдарк, я как-то видел это имя в списках. Я было собрался его найти, но, сами понимаете, у нас не так много свободного времени!

Росс осторожно вытянул ногу, которая теперь частенько побаливала.

— Он здесь, в этой армии?

— Должен быть. 43-й полк входит в дивизию Кроуферда. Он где-то слева от нас.

— Далеко?

— Полмили. Хотите с ним повидаться? Родственник?

— Думаю, да.

— После ужина я пришлю человека вас отвести. Вы ведь сначала поужинаете с нами?

— С удовольствием.

Поужинали холодными закусками, и ничто, кроме пения цикад и лёгкого шума ветра, не нарушало тишину ночи. В темноте ещё пару раз взвыли трубы волынок, горестные звуки как будто скорбели о тех, кого убьют завтра, в них слышались печаль и призыв к бою. Внизу по равнине раскатывалась барабанная дробь — французы не скрывали свою силу, мощь войска, покорившего все армии Европы. Осознание их превосходства должно проникнуть в умы и сердца солдат противника, лишить их мужества еще до рассвета.

Англичане понимали — завтра их ждёт битва, ведь Веллингтон сказал, что дальше не отступит, а он не бросает слов на ветер. Но французы понятия не имели, что армия, стоящая лагерем на крутом склоне над ними, не поступит разумно и не уберётся прочь ещё до утра, оставив разве что арьергард, чтобы задержать их наступление. В последние годы такое случалось нередко. Британская победа при Талавере в прошлом году стала скорее исключением из правил.

Ужин закончился почти в полночь, и когда проводник повёл Росса через лагерь, большая часть солдат уже спала — по крайней мере, они лежали, завернувшись в плащи. Все были полностью одеты — они знали, какой день предстоит, никто не старался устроиться поудобнее. Некоторые, собравшись группами, тихо разговаривали — лёжа, опираясь на локоть или сидя на корточках. МакНил упомянул Азенкур, и Росс теперь вспоминал пьесу из театра Друри-Лейн, в которой король обходил свой лагерь в ночь перед битвой. Кстати, этот шотландский офицер смог бы процитировать пару строк. В той пьесе участвовал корнуолец, вспомнил Росс. Нет-нет, это короля приняли за человека по имени Леруа... И Шекспир считал это корнуольским именем?

Расстояние оказалось больше полумили, и под конец пути Росс начал прихрамывать. В последнее время он больше ездил верхом, чем ходил. Потом они расспрашивали, искали, всматривались в темноту, им указывали куда-то, тыкая пальцами. Проводник Росса, как маленький шотландский хорёк, шнырял от одной группы к другой. Наконец, кто-то поднялся.

— Да, я Полдарк. Кто меня спрашивает?

— Кровный родственник, — сказал Росс. — Кто же ещё?

Послышалось изумлённое ругательство, и худощавый человек, который лежал, прислонившись спиной к дереву и положив на колени ножны, вскочил на ноги. Он закатил глаза к мерцающим в небе звёздам.

— Господи Боже, это же дядя Росс!

— Джеффри Чарльз! Никогда бы не подумал, что встречу тебя здесь! Какая удача! А я был уверен, что во всей британской армии не найдётся другого с таким именем!

— Богом клянусь! — Сияющий от радости Джеффри Чарльз горячо обнял родственника, крепко сжав ему руку. — Не могу поверить! Я как раз думал о доме, и вдруг откуда ни возьмись, как джинн из бутылки, появляется тот, о ком я столько вспоминал, кого больше всех люблю, ну, может, только с одним исключением! Господи помилуй! Не может быть!

Росс рассказал, как попал в армейский лагерь.

— Может, тебе стоит немедленно отправиться к Веллингтону вместо того, чтобы тратить время на такие пустяки, как общение с племянником? Повидайся со Старым Дуэро [2] Одно из прозвищ Веллингтона, данное португальцами после удачной переправы через эту реку у Порту в 1809 г., обеспечившей победу в сражении. , а когда закончите, я буду счастлив поболтать!

Росс медлил, не желая открывать подлинную причину своего присутствия, но чувствуя неловкость перед племянником, попытался отделаться общими фразами.

— Знаешь, Джеффри Чарльз, — сказал он, меня послали сюда скорее для наблюдения, чем для обмена информацией, а у генерала Веллингтона этой ночью, полагаю, немало поводов для размышлений. То, что мне надлежит ему сообщить, не повлияет на исход утреннего сражения, я с таким же успехом могу сказать это позже.

— Ты остаёшься?

— Разумеется. Такое нельзя пропустить. Тебе в роту не нужен меткий стрелок?

— Мне в роту... mon Dieu! C'est ne pas y croire [3] Боже мой, не могу поверить (фр.). ...

— Вижу, теперь ты в звании капитана. И поскольку я уже довольно давно штатский, то поступаю в твоё распоряжение, если ты, конечно, меня примешь.

Джеффри Чарльз усмехнулся.

— Ты себя недооцениваешь, дядя. Мне известно, что за последние десять лет ты побывал во многих передрягах! Не говоря уж о схватках с болтунами в Вестминстере! Но если желаешь поучаствовать рядом со мной в какой-нибудь небольшой переделке, которая тут может случиться, чтобы убедить французов не подниматься по этому склону... что ж, я буду тебе рад!

— Значит, решено.

— Ты видел внизу лагерь французов?

— Полковник МакНил предоставил мне такую возможность.

— Значит, ты понимаешь — есть шанс, что тебе не удастся доставить Веллингтону послание?

— Совесть позволяет мне пойти на этот риск.

Росс не сомневался, что генерал его примет, у него имелось рекомендательное письмо. Но у Веллингтона были надёжные личные связи с министром иностранных дел, которым в настоящее время являлся его брат, и он вполне мог заподозрить, что этот полувоенный гражданский внезапно нагрянул к нему в штаб по поручению других членов кабинета министров, менее лояльных. Это было недалеко от истины, однако самому Россу так не казалось.

Они так и сидели на мягкой сосновой хвое под деревом. Денщик принёс горячее пойло, выдаваемое за кофе, и они оживлённо беседовали, как старые друзья.

Два Полдарка не виделись четыре года — Джеффри Чарльз приезжал домой после Ла-Коруньи, но Росс тогда находился за границей. Теперь его поразила произошедшая с племянником перемена. Когда они виделись в последний раз, Джеффри Чарльз был юным кадетом, азартным любителем веселья и приключений. Он пил и проигрывал в карты свое небольшое содержание, вечно попадал в истории, всегда в долгах. Сейчас, утратив детскую пухлость, он стал худым, с резкими чертами лица, окреп и загорел. Он казался по-своему красивым — такую грубоватую красоту можно приобрести разве что в армии или охотясь на лис — бывалый вояка, повидавший на войне, пожалуй, больше Росса. Джеффри Чарльз не так сильно, как прежде, походил на отца, возможно их-за тонких тёмных усиков, изменивших линию губ, и уж точно — из-за шрама на подбородке.