Елена Барлоу - Добровольная зависимость

— Нет, нет, моя милая, — сказал он хрипло и улыбнулся самой порочной улыбкой на свете. — Она ждёт совсем не мои пальцы, нет, совсем не их…

И он говорил снова, всё больше непристойных вещей, за которые осудили бы в обществе, а я и понятия не имела о таком… но слушала его чарующий голос, пока его руки массировали мой живот, грудь и плечи.

Забывшись в его руках и нежности, с которой муж так обращался со мною, я не сразу заметила, как он приблизился ко мне. Но когда его тело прижалось к моему, и его губы так страстно впились в мои, я приняла его, приподняв бёдра; вместо ожидаемой боли и неприятного распирания между ног, я почувствовалаего, всего и целиком во мне, это было странно и приятно. Сладкое томление длилось и длилось, усиливаясь с каждым движением; мои руки инстинктивно легли Джейсону на плечи, и я чувствовала под пальцами его крепкие мышцы, а когда я притянула его ближе, коснувшись ягодиц, он застонал…

… его физическая сила и нежность, жаркие, манящие поцелуи и искусные пальцы… длинные пальцы волшебника сводили меня с ума. Движения становились быстрее и резче, наше одно на двоих дыхание — горячее и чаще. Пальцы наших рук сплелись, и я обхватила ногами его бёдра, помогая ему входить глубже…

И нельзя было вообразить более интимного, нашего с ним общего мгновения, когда мы разделили счастье быть одним целым — телом и душой. Я видела его напряжённое лицо перед собой… и две искры глаз, прикованные ко мне одной.

***

Меня разбудил едва слышимый шорох, хотя раньше я никогда не отличалась чутким сном. Медленно потянувшись и сев на постели, я увидела, как Джейсон одевался, стоя спиной ко мне, перед раскрытыми дверцами шкафа. Пару коротких минут я смотрела, как он натягивал бриджи, застёгивал рубашку и поправлял взъерошенные волосы рукой.

К моему удивлению я не ощущала ничего, что бы хоть немного напоминало мне о случившемся ночью. Разве только мышцы вдруг отозвались непривычным чувством абсолютной расслабленности. И совсем не было больно, в отличие от той, первой ночи… Но сейчас мой муж был рядом, он спал со мной, так означало ли это, что он изменился и по отношению ко мне?

Засыпая, я не успела придумать, как вести себя после, что говорить, ведь не может такое не оставить на двух людях хотя бы самого призрачного следа!

Слегка откашлявшись, я заставила его обернуться. Ох, кто бы мог подумать, что это самое простое движение, обыкновенная физическая реакция, способно так повлиять на меня? Все мои сомнения улетучились в тот миг, когда Джейсон повернулся ко мне, и я увидела его лицо: его подбородок уже покрывала лёгкая щетина, губы были неестественно припухшими; он выглядел немного рассеянным и уставшим, но даже это не могло заставить меня отвести от него глаз. Я смотрела на его идеальный, точёный профиль, и мои пальцы инстинктивно сжали край одеяла… Они помнили его тело, его плечи и руки, которыми он так крепко меня обнимал…

А что делали его губы? Касались меня там, где, возможно, и не стоило бы… но нужно было, чертовски необходимо, потому что они дарили мне такое наслаждение, от которого не грех было бы умереть…

Господи! Полёт фантазии продолжался бы, если бы Джейсон сам не прервал наше молчание и не подошёл к кровати.

— Доброе утро. Как ты себя чувствуешь?

— Благодарю вас, всё хорошо.

После неловкой паузы, когда я понятия не имела, что сказать, он присел рядом, пытаясь заглянуть мне в лицо, и учтиво поинтересовался:

— Кейтлин, если что-то не так, я хочу знать. Если я сделал тебе больно, неприятно или…

— Нет, нет, дело не в этом, — я не знала, как верно подобрать слова, и чувствовала себя не в своей тарелке. — Кажется, мне просто неловко…

— Это пройдёт.

В какой-то момент мне показалось, что он был недоволен, но потом муж снова примерил на себя привычную маску строгого джентльмена.

— Не стыдись того, что было. Это естественно и приемлемо. К тому же, это наши с тобой прямые супружеские обязанности. Не забудь, что я надеюсь на тебя.

Я поняла, что он говорил о детях… О Боже! Со всей этой суматохой последних дней я совсем забыла о том, что пару недель назад у меня шла кровь, а значит, брачная ночь ничего не дала…

Мне было страшно от мысли о том, что в скором времени во мне зародится новая жизнь. Ответственность, боль, дитя… Я и сама была ещё сущим ребёнком, и вот, оказалась поставлена перед фактом: Джейсон хотел наследника. А вдруг… уже?

Я бездумно положила руку на живот, не чувствуя ничего сквозь одеяло, и вздохнула.

— Мне пора ехать. Так много осталось незавершённым, и ещё больше нужно сделать сегодня! — сказал он и поднялся. — Прости, что не могу остаться на завтрак с тобой…

— Вы бы правда ударили меня?

Какой же надо быть глупой, чтобы спросить такое?! Но я, глубоко задетая его утренним спокойствием, таким возмутительным и дразнящим по сравнению с моими-то душевными терзаниями и неистовым биением сердца, твёрдо была намерена сдвинуть планку наших отношений, в особенности, его намерений насчёт меня.

Джейсон удивился, хоть и постарался не подать виду, вернулся ко мне и строго переспросил:

— Что за глупости ты говоришь?

— Вы тогда сказали, что, если я ещё хоть раз посмею влезть в ваши… тайны… то вы побьёте меня ремнём.

Явно не понимая моих намерений (а тогда я и сама толком не знала, чего добивалась), Джейсон рассеяно пожал плечами:

— Я блефовал, и только, — ответил он с напускным безразличием.

Он не намерен был продолжать этот разговор, но я знала, если отпущу его, то ни вечером, ни на следующий день он не откроется мне.

— Вы злились… очень сильно злились, — уверенно продолжала я, глядя ему в глаза (повязку он больше не носил, шрам был едва виден). — Вы скрытный и странный. Всё это время вы сторонились меня, давая понять, что я вам безразлична. Но стоило мне приблизиться к чему-то запретному, как вы вдруг изменились. Я хочу понять…

— Тебя интересует причина, по которой я вчера так себя повёл? Или почему заботился о тебе после ссоры? — холодно произнёс он, и я увидела, как он вцепился пальцами в свои колени. — Я чувствую перед тобой вину, пытаюсь её загладить. Какое ещё объяснение тебе нужно?

«Сможешь ли ты почувствовать то же, что и я, когда я так смотрю на тебя?»

— Я хочу понять, почему вы не желаете мне открыться.

Я протянула руку, желая коснуться его локтя: всего лишь невинный, нежный жест. Но супруг дёрнулся, скривив губы от недовольства, и резко встал.

— Я больше не намерен говорить об этом. Нет, молчи! Хватит, Кейт. Ты уже давно не ребёнок, и пора понять, что есть вещи из чужого прошлого, которые тебя совершенно не касаются. Разве тебя не устраивает то, как мы живём, что имеем?

Не найдя, что сказать, я опустила глаза. Как он мог говорить так грубо? И это после всего, что было ночью? Воистину, порой мужчины — эгоисты и грубияны!