Нино Риччи - Завет, или Странник из Галилеи

Я никак не мог понять, что же заставило его прийти в Сур, может, его и мои цели не были столь уж различны, тем более что участь Иоанана не была еще решена. Однако евреи, которых можно было бы обратить, могли не иметь точных сведений, и Иешуа просто искал здесь возможных последователей. Я выяснил также, что он собирается на днях отправиться в Капер Наум Галилейский — место его теперешнего постоянного пребывания. Я полушутя признался, что был бы очень рад сбежать из Сура, тогда Иешуа предложил мне пойти с ним вместе, правда, я так и не понял, серьезным или случайным было его приглашение.

Я предложил его спутникам переночевать в моей гостинице. Кефас, который явно питал ко мне недоверие, сказал:

— Мы будем спать на улице. У нас нет денег.

Он явно гордился такой позицией. И мне вспомнилось, как Иешуа отказался от монет, предложенных в Эн Мелахе.

— А как вы добываете пропитание?

— С Божьей помощью.

На языке вертелся вопрос, как Господь помог им оплатить ужин, но я сказал лишь:

— Будьте моими гостями.

Им нечего было возразить.

На этом наша встреча могла бы и закончиться, мы расстались бы навсегда, и каждый пошел бы дальше своей дорогой, но одно случившееся чуть позже происшествие возобновило и обострило мой интерес к нему. В гостинице объявилась некая провинциалка-финикиянка. Она искала встречи с Иешуа, и каким-то образом ей удалось узнать, где он. Женщина пришла с дочерью, которую в буквальном смысле слова держала на привязи. Девчушка была обвязана веревкой, конец которой был в руках матери. Она действительно была похожа на дикого зверя — грязная, всклокоченная, с исцарапанным и покрытым коростой лицом. Руки ее были связаны тряпьем, которое она постоянно грызла, пытаясь высвободиться. Девочка все время выла и стонала; иногда казалось, что она выкрикивает что-то связное, но бессмысленные звуки так и не становились словами.

Я был в гостиной, куда спустился после ужина. Я первый столкнулся с женщиной, когда она появилась во внутреннем дворе и заговорила со мной. Она поведала, что сила слова Иешуа помогла излечить ребенка в деревне, где она случайно оказалась. Удивительная сила поразила ее, и тогда женщина решила привести к Иешуа собственную дочь, чтобы тот исцелил ее. «Девочка связана, дабы она не смогла причинить вред самой себе, так как несколько раз пыталась совершить самоубийство», — объяснила несчастная мать.

Неожиданно я узнал, что Иешуа известен как целитель. За ним послали служку, и через несколько минут Иешуа и его спутники появились во дворе. Затем на глазах у Кефаса случилось нечто неожиданное и даже комичное. Девочка, до сих пор казавшаяся относительно безобидной, несмотря на издаваемые ею выкрики, внезапно бросилась к подошедшим и начала бить их, сжав в кулаки связанные руки. Якоб и Иоанан с трудом оттащили ее от Иешуа.

Женщина распростерлась на земле, умоляя простить ее.

— Пожалуйста, пожалуйста, господин мой, пожалуйста, — бестолково бормотала она.

Иешуа, отступивший предусмотрительно на несколько шагов назад с места потасовки, уже оправился от замешательства и снова вышел вперед. Он взял девочку за подбородок, что, кажется, успокоило ее.

— Отведите ее в гостиную, — сказал он.

Его люди усадили девочку на скамью в гостиной; она продолжала что-то бессвязно бормотать. Она все больше уходила в себя, смотря перед собой остекленевшим взглядом, как будто совершенно безразличная к происходящему. По просьбе Иешуа мальчик-слуга принес таз с водой и полотенце. Когда все было готово, Иешуа принялся осторожно протирать лицо девочки влажной тканью, смывая грязь и запекшуюся кровь. Я вспомнил, как Иешуа точно так же омывал лицо Езекиаса. И как тогда лицо Езекиаса вдруг преобразилось под руками пустынника, так и сейчас нечто похожее происходило и с этой девочкой. На личике, очищенном от грязи и кровавых потеков, придававших ей сходство с демоном, неожиданно появлялось ребячески невинное выражение. Он протер ее волосы, снова взлохматив их, затем принялся развязывать ей руки. Девочка все больше и больше успокаивалась, ее вой перешел в тихое всхлипывание.

— Принесите ей поесть, — сказал Иешуа, когда руки были развязаны.

Принесли миску супа. Она припала к ней, как человек, который давно ничего не ел.

Из мешочка, висевшего у него на поясе, Иешуа достал какие-то травы, протянув их матери, велел делать из них успокоительный отвар и поить девочку, когда снова начнется приступ.

— Это демон одолевает ее? Да, господин? — спросила мать.

— Она беременна. Когда вы найдете того, кто это сделал с ней, вы поймаете вашего демона.

Женщина внезапно осеклась. Мы тоже стояли молча. Девчушке было лет девять или десять. Но все вдруг поняли, что Иешуа был прав. Об этом говорило виноватое молчание матери и выпуклость, проступавшая под платьем девочки. Она сделалась особенно заметной теперь, когда общее внимание было приковано к животу малышки.

Девочка тем временем тихо лакала суп, стараясь достать со дна гущу.

— Отведите ее домой и позаботьтесь о ней, — сказал Иешуа.

Во всей этой истории не было ничего сверхъестественного, однако произошедшее глубоко тронуло меня. В мою память врезалось выражение детского лица, чудесно преобразившегося, как по мановению руки. Прояснившегося, как будто кто-то окликнул ее у края пропасти. Я и раньше сталкивался с таким даром, если можно говорить здесь про дар, и видел всякого рода «исцеления», исполняемые с тем или иным успехом. Я был свидетелем не одного и не двух представлений, организованных, чтобы снискать расположение доверчивых зрителей. Такие действа обычно обставлялись разного рода приемами, с целью как можно сильнее заморочить всем голову. Туманные высказывания, чтение молитв нараспев, демонстрация амулетов, бесчисленные жертвоприношения — все заканчивалось значительным пополнением кошелька врача без особой пользы для больного. Иешуа все делал очень просто, поэтому отсутствовало ощущение фальши. Только простые, даже скуповатые жесты и внимание к людям, внушающее всем веру если не в абсолютную истинность «исцеления», то, во всяком случае, в честность целителя. То, что он внимательно отнесся к физическому состоянию девочки и к причинам, повлекшим такие последствия, выгодно отличало его от прочих врачей и знахарей. Обычно последние склонны прятать свое невежество за туманными рассуждениями мистического плана.

Позже я заговорил с Иешуа о его образовании, которое, по его словам, он получил в Александрии. Удерживая его этим разговором, я преследовал свои цели. Как я уже сказал, он предложил мне присоединиться к ним. Понимая, что, по сути, он являлся таким же изгнанником, я убеждал сам себя, что будет удобнее вернуться на прежнее место вместе с ним. Не вызывая подозрений, можно будет ходить по Галилее, где о нас никто не знал. Волей-неволей я действительно убедил себя, что стремлюсь укрепить нашу организацию там, где она до сих пор имела слабое влияние. Однако истина заключалась в том, что меня привлек к себе Иешуа. В его характере улавливалось нечто, что говорило о нем как о вожде, и я не хотел упустить его.