Кальман Миксат - Том 6. Черный город

— О чем же? — глухо спросила Верона, нажимая суставом большого пальца на губернаторский позвоночник.

— Ну, о топорецком имении, о тамошней жизни.

— Так я же все время только об этом и толкую.

— Ладно, ладно, матушка! Знаете вы кое-что и почище, да говорить не хотите. Меня не проведешь!

— Ей-богу, ничего такого я не знаю.

— Не божитесь, тетушка Престон. Мне известно, что именно вы знаете!

— А если вам известно, ваше превосходительство, то, надо думать, не от меня.

— Как сказать, а вдруг от вас? Иногда смысл речей можно уловить не в словах, а между слов. Умный человек всякую недомолвку подметит. Не надо говорить: «Не от меня вы узнали». Бывает, что человек и во сне разговаривает.

Тут Верона с такой силой нажала на спину вице-губернатора, что у него кости захрустели. Но из этого ее непроизвольного движения он мог лишь понять, что сил у лекарки хоть отбавляй. Зато на следующий день вице-губернатор получил убедительное подтверждение тому, что Верона не случайно так больно стиснула его спину. Утром к нему в канцелярию явился с исцарапанной физиономией сам Престон.

— Что это о тобой? — удивился вице-губернатор. — С кошками, что ли, дрался?

Престон кисло улыбнулся.

— Третья корова лягнула, ваша милость.

— Какая еще третья корова?

— Моя супружница. Набросилась на меня ночью, исцарапала в кровь своими когтищами. Пристала ко мне, зачем я что-то такое выдал вашему превосходительству, о чем она во сне говорила. Но вы-то лучше меня знаете: неправда это!

— Как? — живо воскликнул Гёргей. — Разве она в самом деле говорит во сне?

— Не знаю, не обращал внимания.

— Ну и олух ты, Престон! Даже такого пустяка не можешь приметить!

Слуга пожал плечами.

— Вы же знаете, ваше превосходительство, что она мне, как бы это выразиться, только днем жена.

Ну, теперь Гёргею все было ясно: значит, Вероне действительно известна какая-то тайна. Да, разумеется, ей известно, что ребенка подменили. Что же иного могло быть в жизни Яноша и Марии, столь честных и открытых людей? А эту тайну приходится скрывать их верной служанке! Да, может статься, Верона и сама причастна к обману?

Гёргей сразу помрачнел и уж не рад был, что добился правды. Ну почему он не оставил всю эту историю в покое! Тогда хоть бы вера осталась, что есть и у него на свете кто-то родной. А теперь сразу весь мир опустел. Что ж, разочтемся сполна, выпьем чашу до дна! С горя ведь тоже можно разгуляться. И Гёргей велел прислать к нему Верону. Твердо посмотрев ей в глаза, он сказал:

— Тетушка Престон! Вам известна одна тайна, извольте немедленно рассказать ее мне.

— Ничего я не знаю, — решительно заявила Верона. Вице-губернатор погрозил ей пальцем.

— Смотрите, несчастная! Я ведь все знаю.

— А коли знаете, зачем же вы меня спрашиваете? — Хочу от вас самой услышать.

Верона дрожащими пальцами начала перебирать висевшие у нее на шее четки, но в словах ее нельзя было заметить и тени испуга.

— Не знаю я ничего. А если бы и знала, то скорее дала бы вырвать себе язык, чем согласилась бы сказать плохое о своих прежних господах. Велите забить меня в колодки или отрубить мне голову, но только рассказывать я вам все равно ничего не стану.

Гёргей пришел в страшный гнев из-за того, что ему так ничего и не удалось выпытать. Однако экономка Марьяк немного успокоила барина, пообещав, что она сама заставит упрямую женщину заговорить: «Вот увидите, как я умею допрашивать, лучше, чем весь ваш комитатский сыск, а может быть, даже и сам вице-губернатор».

На следующий день вечером Гёргей вместе с Престоном уехал в Лёче, — подошел очередной срок (раз в две недели) разобрать накопившиеся в управе дела, хотел также и подлечиться в городе, чтобы избавиться от мучительных болей в желудке.

Верона спала одна, ночью к ее постели подошел закутанный в белую простыню призрак, огромного, под потолок, роста. (Если это был человек, значит, на ходулях, а если дух, то, видно, на том свете частенько идут дожди, коли он так вымахал.) Верона вздрогнула, задрожала от страха и полезла под одеяло. А привидение забормотало:

— Верона, Верона, Верона! Облегчи свою грешную душу, признайся во всем барину. А не то конец тебе! Заберу я тебя с собой на тот свет. Но прежде, чем этому случиться, явлюсь я тебе еще дважды.

Наутро Верону начала бить лихорадка, и весь день ее врачевала жена садовника, тетушка Апро. К ужину бедняжке немного полегчало. Она окурила свою комнату дымом освященной вербной веточки, но чем ближе дело подходило к ночи, тем сильнее овладевал Вероной смертельный страх. Охальники-батраки подшучивали над нею, предлагали посторожить ночью у нее в комнате. Но как бы на это посмотрел Престон? И все же что-то надо было предпринять. Чтобы не ночевать одной, Верона за бутылку водки уговорила Гёргейского звонаря Йожефа Хамелика переночевать у нее в сенцах. Деду Хамелику было за семьдесят, и бес уже давно оставил его плоть в покое. Поздно вечером Хамелик пришел в дом к Вероне; он принес с собою железные вилы, а в качестве средства против призраков выпил заранее полученную бутылку водки. Верона вздула ночничок и вместе с Хамеликом, державшим наготове вилы, вошла в свой маленький домик, прилепившийся одной стеной к господским кладовым. Однако лишь только она очутилась в сенях, ночник погас, а с чердака донесся замогильный голос:

— Верона, Верона, Верона! Облегчи свою грешную душу, признайся во всем барину, а не то пропадешь. Еще один раз явлюсь я тебе, а потом заберу с собой!

Верона завизжала, дед бросил вилы и помчался что было духу наутек. Когда он опомнился, люди начали подсмеиваться над ним, но Хамелик объяснил, что для бесед с привидениями одной бутылки водки мало, — самое меньшее надо две бутылки. Век живи — век учись!

Верона кинулась в господский дом, на кухню к тетушке Марьяк, а там рухнула без чувств. Когда же на кухне появилась и сама экономка (в этот поздний час ей вздумалось приводить в порядок барский винный погреб), она нашла Верону лежащей возле печи в обмороке и принялась опрыскивать ее водой, словно увядшую травку. По доброте сердечной, тетушка Марьяк уложила несчастную в свою собственную постель, напоила отваром золототысячника и сделала вид, что не верит ни одному слову из рассказа Вероны о привидении.

— Ну, что вы, милочка! Разве можно так выдумывать? Ладно, завтра я сама пойду к вам ночевать. Покажу я этому призраку метлой дорогу на кладбище…

Однако Верона не пожелала ждать завтрашнего вечера, а сразу же поутру пешком отправилась в Лёче и отыскала в комитатской управе своего барина; тот в изумлении уставился на бледную как полотно и совершенно седую женщину: за два дня волосы у Вероны поседели, будто покрылись инеем.