Кэролли Эриксон - Дворцовые тайны. Соперница королевы

Должна признаться, я не помню, как их всех зовут. Слишком много мальчиков и девочек вокруг меня рождались, росли, влюблялись, — а потом болели и умирали. Я — как самое старое дерево в лесу. Самый замшелый камень на церковном кладбище. И скоро упокоюсь под таким камнем.

В дальнем углу отцовского стола стоит чучело фазана, блестя ярко-красными и золотистыми перьями — воспоминание о страстном охотнике Уолтере. А вот старые очки Роберта, которые мне так дороги. И медальон с прядью волос Роба. Нежный светлый локон, срезанный с его головы, когда он был еще ребенком. Ах, Роб, Роб, мое дитя Вечерней Звезды…

Но вернемся в настоящее. Сейчас, когда я проживаю девяносто четвертый год своей жизни, я решила закончить мою историю, — ту повесть, которую я начала писать уже давно и заполняла по мере моих скромных сил своими воспоминаниями и мыслями. Я хотела описать всю мою жизнь, но когда дошла до страшного дня тридцать три года тому назад, когда казнили Роба, то больше не смогла написать ни строчки — до сего дня.

Но сегодня мой правнук Джарвис [183] Джарвис Клифтон (1612–1675) — правнук Летиции Ноллис-Деверё-Лестер по линии ее дочери Пенелопы Деверё и Роберта Рича. Написал элегию на смерть своей прабабки, последовавшую 25 декабря 1634 года. взял на себя смелость напомнить мне, что время не бесконечно. Впрочем, когда тебе почти девяносто четыре, в последнем начинаешь сомневаться. Он намекнул, что хорошо бы дописать пару заключительных страниц моей истории. «И постарайтесь покороче, бабушка», — с улыбкой сказал он, ободряюще похлопав меня по плечу.

Должна заметить, что Джарвис, при всем своем снисходительном отношении ко мне и к огромной стопке листов, составляющих мою повесть, — не слишком хороший поэт, хоть и мнит себя таковым. Стихи его банальны и лишены новизны. Они отдают затхлостью, как и его дыхание. Ненавижу мужчин, которые покровительственно относятся к женщинам. Я не пишу стихов, но если бы писала, то постаралась бы, по крайней мере, быть оригинальной.

Джарвис попытался написать мою эпитафию — конечно же, в стихах. Он необыкновенно гордится этими жалкими строками. Молю Бога, что когда мой час настанет и я упокоюсь в могиле, пусть у моих потомков достанет хорошего вкуса не высекать их на моем надгробном камне. Разве может скверная поэзия передать мою жизнь? Эту ускользающую, неуловимую, волшебную чреду часов и дней, которая не прервется до тех пор, покуда я вожу этим пером по бумаге.

На улице слышны крики и бряцание оружия. Оказывается, в нашем графстве ищут подозрительных лиц, на дорогах расставлены посты. Что ж, надо написать про это. И еще про то, что по всей стране неспокойно. При дворе опять зреют заговоры, плетутся интриги. Как же он далеко — королевский двор. То место, где железной рукой правила когда-то Ее Величество королева Глориана, а я столько лет была ее отражением, ее прислужницей — и соперницей. Нынче у власти трус и ничтожество — король Карл Нерешительный, тот, кто не отбрасывает длинной тени [184] По свидетельствам современников, Карл I был невысокого роста — 162 см. .

Шум достиг церковного двора. Они ищут злодеев — врагов короны. Отступников и изменников. Но в моих старых ушах гораздо явственнее звучат надменные голоса злодеев прошедшей эпохи — золотого века Елизаветы. И среди тех, кто бросил вызов королеве, как ни грустно признавать, — мой собственный сын. Но об этом — ни слова больше.

Никаких реликвий в память о королеве Елизавете на письменном столе моего отца нет. Кто-то скажет (и Джарвис радостно ухватится за эту метафору), что я сама — живая реликвия ее правления, напоминание о ее жизни. Я знала ее, как мало кто знал, хотя она ненавидела меня великой ненавистью. Если есть рай и если она в раю (да простят мне это богохульство), то и там она меня ненавидит. Ибо кое-что в этом мире остается неизменным во все времена — любовь порождает ненависть, и зависть, и ревность, и всепоглощающую жажду мести. К счастью, от любви еще рождаются обожаемые дети, а потом внуки, правнуки, ну и так далее… Тешу себя надеждой, что в один прекрасный день в далеком будущем (ибо конца света не будет, что бы там ни пророчествовали), маленькая девочка с золотисто-рыжими волосами откроет пожелтевшие страницы этой рукописи, увидит мой образ сквозь дымку времени и поблагодарит меня за то, что я поделилась с ней частичкой своей души.

Не ты ли эта маленькая девочка? Если так, то я желаю тебе счастья, дитя мое. От всей души тебе его желаю.

Но я отвлеклась. На самом деле осталось рассказать совсем немного. Я до сих пор ношу подвязку королевы. Она совсем износилась, но цвета — синий и пурпурный — вполне различимы. Каждый день я застегиваю ее на моей старой ноге и прохожу быстрым шагом целую милю. И еще могу станцевать с утра пару гальярд — в честь королевы и в память о ней.

Ныне же перед рождением Того, в чью честь дети поют гимны и кто несет свою вечную любовь всем людям, я дарю вам эти слова с надеждой и благодарностью.

Легроньо (совр. Логроньо) — один из шести городов исторической области Ла-Риоха в Испании. (Здесь и далее примеч. пер.).

Мария де Салинас (ок. 1490–1539) — фрейлина и доверенное лицо королевы Англии Екатерины Арагонской, происходила из знатной испанской фамилии де Салинас, возможно состоявшей в родстве с испанским королевским двором. В 1516 г. вышла замуж за Уильяма, 11-го барона Уиллоуби. Среди ее прямых потомков — ныне здравствующая 28-я баронесса Уиллоуби, и леди Диана, принцесса Уэльская.

«Святой Дом» Девы Марии был построен в поместье Уолсингем после 1061 г., когда леди Ришельдис де Фаверш явилась Дева Мария, показала ей дом в Назарете, где, согласно предсказанию архангела Гавриила, она произвела на свет Иисуса, и велела построить копию этого дома. В нем побывали многие короли: Генрих III — в 1248 г., а также Эдуард I и Эдуард III. В числе других известных паломников был Эразм Роттердамский, посетивший Уолсингем в 1514 г. Последним королем-паломником был Генрих VIII. Он приехал в Уолсингем в 1486 г., будучи принцем, а потом еще раз, когда уже стал королем. В 1534 г. Генрих порвал с католичеством, и в результате Уолсингемская церковь, копия дома в Назарете и статуя Девы Марии были уничтожены по его приказу, как и многие другие католические святыни.

Мод (или Матильда) (1102–1167) — королева Англии в 1141 г., дочь и наследница короля Генриха I. Отстранение Матильды от престола после смерти Генриха I в 1135 г. вызвало длительную гражданскую войну в Англии между сторонниками Матильды и Стефана Блуаского. В 1141 г. Матильде удалось ненадолго захватить английский престол, но удержать власть в своих руках она не смогла. Гражданская война завершилась в 1154 г. коронацией сына Матильды Генриха II Плантагенета.