Кинли Макгрегор - Воин

— Я люблю тебя, котенок. Да хранит тебя Бог!

Кэт еле удержалась, чтобы не расплакаться, услышав такую любовь в его голосе:

— И тебя тоже, дядя. А теперь ступайте, пока мы все не попали в беду.

Едва Кэт успела закрыть окно, как два стражника подошли к Виктору и Бавелу.

— Что вы здесь делаете? — зло спросил один из солдат.

— Мы слегка заблудились, — доброжелательно ответил Бавел. — Все эти французские городишки выглядят одинаково.

Стражник усмехнулся.

— Мы возвращаемся в гостиницу для моряков? — спросил Виктор.

— Да, пока король не окончит свою трапезу и не будет готов к отъезду.

Кэт мысленно возблагодарила своих родственников за то, что они так умно дали ей знать о своих планах и о том, где остановился ее отец. Теперь будет проще избежать встречи с ним, пока у беглецов не появится возможность уехать. Девушка вернулась к кровати и обнаружила, что Локлан смотрит на нее недовольно.

— Что?

— Так я высокомерный зануда? — оскорбленно произнес лэрд.

Катарина приподняла одну бровь:

— А ты бы предпочел, чтобы я рассказала им, насколько ты хорош и откуда мне это известно?

Мак-Аллистер, перекатившись на бок, повернулся к ней спиной:

— И все-таки могла бы и заступиться за меня.

«Он это всерьез? — мысленно удивилась Кэт. — Ну да. Такое сильное раздражение в голосе уж точно нельзя подделать».

Она цокнула языком, сунула руку под одеяло и проворковала, рисуя пальцем на спине шотландца небольшие круги:

— Бедненький Локлан! Все обижают моего малютку.

Горец хранил молчание.

Игриво покусывая его плечо, Катарина скользнула рукой по телу Локлана и обнаружила, что он, несомненно, возбужден. Лэрд схватил девичью руку, чтобы оттолкнуть ее, но прежде чем он успел это сделать, Кэт легонько провела ноготками по кончику его напряженной плоти.

Шотландец глухо застонал и еще теснее прижал ладонь Катарины к своему мужскому естеству.

Она перевернула горца на спину:

— Теперь лучше?

— Нет.

Не прекращая поглаживания, Кэт спросила:

— Ни капельки?

— Возможно. Если продолжишь в том же духе, милая, я могу пропустить бо́льшую часть и перейти прямо к экстазу.

Катарина рассмеялась, а затем опустила голову и нежно лизнула его сосок.

Локлан судорожно вздохнул и потянулся к Кэт, чтобы снять с нее платье. Часть его разума твердила, что необходимо отправиться на поиски корабля, отплывающего в Англию, но другая часть рассудка убеждала, что самое безопасное для них с Катариной место именно здесь.

Пока король находится в этом городке, либо он, либо кто-нибудь из его свиты может обнаружить беглецов. Кроме того, надо дождаться возвращения Страйдера и его отряда.

А какой способ ожидания может быть лучше, чем этот?

Сдерживая себя, горец быстро раздел девушку. Впервые увидев ее полностью обнаженной, он издал возглас одобрения. Воистину, не бывало еще женщины краше. Игриво покусывая грудь Кэт, Локлан разделся и сам. Полностью обнажившись, он притянул Катарину к себе, наслаждаясь ощущением прикосновения ее кожи к своему телу.

В этот миг Мак-Аллистеру захотелось, чтобы время можно было остановить. Чтобы в его жизни было только это. Он мог бы жить и умереть счастливым, если бы каждую ночь засыпал, прикоснувшись к Кэт, и каждое утро просыпался в ее объятиях.

Это было бы высшее счастье.

Целуясь, Кэт закрыла глаза, вдыхая запах Локлана. Никогда еще она настолько не приближалась к небесам, пока душа ее пребывала в смертном теле, и хотелось, чтобы это наслаждение длилось бесконечно.

Шотландец, перекатив девушку со спины на живот, уложил ее на себя сверху. Она приподнялась на руках, чтобы видеть его наполненные весельем голубые глаза. Горец обхватил ладонями лицо Кэт и погладил ее губы подушечками больших пальцев. Боже, он был так красив и силен!

Катарина улыбнулась ему в ответ, взяла правую руку Локлана, поднесла к своим губам и начала, дразня, ласкать ими кончики его пальцев. Ей нравилось чувствовать в своих руках его руки. Но больше всего она обожала ощущать его руки на своем теле.

Мак-Аллистер разрывался между желанием поиграть с ней вволю и жаждой войти в нее. Он не мог понять, что в ней было такого, но она одновременно и умиротворяла его, и зажигала огонь в душе.

Уступив нетерпению, шотландец приподнял девушку и усадил сверху.

Они застонали в унисон, когда Кэт приняла горца в себя. Тот сжал зубы, ощутив, как Катарина начала двигаться на нем мучительно медленно. Из-за неопытности ее выпады были мягкими и нерешительными. Глядя на Кэт, Локлан протянул руку и коснулся ее живота. И хотя он не имел права даже думать о таком, представил, каково бы это было: наблюдать, как день за днем в утробе Катарины растет его дитя.

Каково было бы находиться рядом, когда она произведет ребенка на этот свет?

Она могла бы стать прекрасной матерью, подарив ему сильных, уверенных в себе сыновей… и дочерей.

Мак-Аллистер улыбнулся этой мысли.

Кэт нахмурилась, разглядев выражение нежности на лице Локлана:

— О чем ты сейчас думаешь?

— О тебе. Только о тебе.

— И это вызывает улыбку?

— Всегда.

Теплое чувство охватило девушку:

— Поверить не могу, что я когда-то считала тебя занудой.

— А я не верю, что когда-то считал тебя надоедливой.

Катарина замерла и скорчила гримаску:

— Ты — просто чудовище.

— А ты — самый прекрасный цветок из всех, которые мне когда-либо посчастливилось найти.

Этот комплимент заставил ее вспыхнуть румянцем:

— А ты такой проходимец.

— Как скажешь.

Кэт удивленно выгнула бровь:

— Ты не споришь со мной?

— Когда я в тебе? Нет. Если честно, я даже не понимаю, что мы сейчас друг другу говорим. Мне абсолютно не до этого. Все мысли только о том, как хорошо ты выглядишь без одежды и как я люблю быть внутри тебя.

Катарина цокнула языком:

— Тогда позже ты пожалеешь, что только что пообещал сделать меня вождем своего клана.

— М-м-м. Все, что угодно, лишь бы ты была счастлива.

Кэт засмеялась. На самом деле высшем счастьем было ощущать его объятия и крепкое тело, прижатое к ее телу. Она любила этого мужчину. Это действительно было все, в чем она нуждалась в этой жизни.

Если бы он мог ей принадлежать!

Зажмурившись, она наслаждалась каждым толчком Локлана, каждым своим движением, которым отвечала ему.

А когда она достигла пика наслаждения, горец тут же к ней присоединился.

Разгоряченная и вспотевшая, Катарина в изнеможении рухнула рядом с шотландцем. Он обнял ее и прижал к себе, как величайшую драгоценность.

Оба они долго лежали, не шевелясь, пока голод не дал о себе знать. Локлан встал, натянул одежду и вышел поискать какой-нибудь еды, а Кэт между тем умылась и оделась.