Сильвия Сарк - Гувернантка

— Удивительно, что там нет других Ванюш, — заметил Эдвард. — Их полно в любом поместье, и в английском тоже. Зачем вам так близко принимать это к сердцу? Вы просто играете на руку мадемуазель. Не позволяйте ей расстраивать себя. Она женщина умная. Вы, должно быть, заметили, как ловко манипулирует она фрейлейн Браун и Еленой Петровной. Но не вами, Софи. Только не вами. Это тот случай, когда коса нашла на камень.

— Я должна что-то сделать для этого ребенка.

— Но почему?

— Я должна позаботиться о его будущем. Его никто никогда не любил с самого рождения. Он…

Софи резко замолчала и, встав, подошла к окну. Несколько мгновений она молчала, собираясь с духом. Потом повернулась к Эдварду:

— И все же я благодарна мадемуазель.

— Благодарны?

— Да. Иначе я никогда бы этого не узнала. Видите ли, я должна что-то сделать… но пока не знаю что. Думаю только, что в моей власти помочь ему.

— Нет, Софи. Вы не должны вмешиваться.

— Это другое. Я имею право помочь. Моральное право.

— Моя дорогая девочка, какое право вы можете иметь?

— Я выхожу замуж за князя.

Эдвард глядел на Софи, словно громом пораженный.

— Выходите замуж за князя…

— Да. Я люблю его. И он любит меня. Он просил моей руки.

— Но…

— И я дала согласие. Он уже сообщил об этом своей кузине Елене. Вскоре должен написать моей матери.

Эдвард молчал. Он чувствовал себя как утопающий, который добрался до куска плавучей корабельной обшивки и ощутил, как волна накрывает его с головой. Его чувства пришли в такое смятение, что какое-то время он не мог говорить.

— Я знаю, вы удивлены. Но разве вы не пожелаете мне добра? Разве не хотите моего счастья?

— Вы застали меня врасплох. Но я от всего сердца желаю вам счастья, — тихо произнес Эдвард.

— Вам кажется, будто я не понимаю, что делаю? Что меня занесло бог весть куда? Но это не так. Я люблю, и люблю всем сердцем.

— Князь счастливец, — усмехнулся Эдвард. — Я вижу, что и он любит вас. И вы тоже должны любить его. Он человек большой внутренней силы и ума. Но задумывались ли вы над тем, что может означать для вас этот брак, Софи? Какая огромная ответственность ложится на вас? — Под ясным взглядом Софи Эдвард вновь замолчал. — Простите меня. Разумеется, я беспокоюсь за вас.

— Не нужно за меня беспокоиться, Эдвард. Я так счастлива! Так счастлива!

В порыве чувств девушка протянула к нему руки, и он ласково взял их в свои. С самого начала Эдвард чувствовал, что в Софи должно было проснуться большое, светлое чувство. Конечно, он всегда это знал и оттого, может быть, полюбил ее с первого взгляда.

— Сегодня я поняла, в чем моя ответственность. Прежде всего, это Ваня.

— Должно быть, Елена сообщила мадемуазель эту новость. Сегодня ею двигало жестокосердие и кошачье коварство. Ей хотелось омрачить ваше счастье, Софи. Она хотела избавиться от вас. Вы отдаете себе в этом отчет?

— Да. Но неужели она думает, что любовь так легко убить? Петр сам рассказал мне об Анне Егоровне и о том, что с нею покончено. Мадемуазель повела себя жестоко. Она хотела показать мне, что я совершаю огромную ошибку. И все-таки ей не удалось испугать меня.

— Но она не остановится. Она считает детей своей собственностью.

— Когда Петр и я поженимся, она увидит, что все ее страхи напрасны. Разумеется, она боится потерять любовь девочек и свое место.

— Чувство самосохранения сильно в каждом из нас. Я не вижу причин, зачем ей меняться. Она всегда будет занозой в вашем пальце.

— Вы пытаетесь заставить меня сомневаться? Но никто не сможет этого сделать. На самом деле мадемуазель не могла помочь мне лучше. Потому что теперь я поняла, как много я могу сделать. Моей первой заботой станет маленький Ваня.

— Как вы сможете ему помочь?

— Я поговорю с Анной Егоровной.

— Будьте осторожны, Софи. Вы ступаете на зыбкую почву.

— Но ведь она мать! Вы сказали, что это именно так, да?

— Мне это известно из достоверных источников.

— Она должна найти возможность взять к себе ребенка. Бросив его, она, возможно, безмерно страдала. Чего я не переношу, — Софи сверкнула глазами, — так это покорного бездействия. Так не должно быть. В случае с Ваней избрали самый простой способ. И тем обрекли его на страдания.

— Софи…

— Нет, послушайте меня, Эдвард. Вспомните свою любовь и заботу, отданную Алексису. Чем Ваня хуже? Его с самого начала унизили, подавили, извратили его натуру. Неужели вы думаете, что я пальцем не пошевелю, чтобы помочь ему? Ваня — человек, но об этом предпочли забыть!

— Так бывает часто. И здешние нравы не исключение, а лишь подтверждение правила. — Эдвард не спускал глаз с Софи, пытаясь подобрать нужные слова. — Забудьте об этом ребенке, Софи.

— Нет!

— С самого первого дня, когда я увидел вас, мне захотелось защитить нежную английскую девушку. Хотя теперь я знаю, что под внешней хрупкостью кроются сила и бесстрашие. Однако бывают моменты, когда даже сильному человеку не устоять.

— Это похоже на проповедь, — улыбнулась Софи, и они оба рассмеялись. Какое-то время они стояли не разговаривая. Эдвард первым прервал молчание.

— Наша дружба значила для меня очень многое, — с чувством произнес он.

— Но мы пообещали друг другу продолжить ее.

— Да, я буду получать письма от княгини Разимовой.

— Вы будете получать письма от Софи. И надеюсь, отвечать без промедления, сообщая мне вести о моем брате Чарльзе.

— Вы уже написали вашей маме?

— Нет. Напишу вместе с князем. Мама страшно встревожится, я думаю. Но потом приедет к нам в гости.

— У князя в Англии тоже есть друзья. Так что вы сможете навестить родных…

Эдвард замолк. Он с болью думал том, когда и где зародилась любовь между князем и Софи. Он чувствовал, что любовь эта основывалась на чем-то сильном и глубоком. Догадается ли Софи когда-нибудь, как много она значила, и всегда будет значить для него самого?

— Вспоминая о России, я буду представлять яркое солнце, теплое лето и Софи Джонсон в белом муслиновом платье.

— Я не зря говорила, что вы романтик, Эдвард. Если бы я покидала Россию, то вспоминала бы снежные хлопья, прозрачный, словно хрусталь, воздух, синее небо и звон бубенцов.

— Но вы не покидаете ее. Вы здесь остаетесь.

— Да, да, — мягко произнесла Софи. Дверь отворилась, и вошла фрейлейн Браун.

— Мадемуазель сообщила об изменении планов. Мне позволено поставить вас в известность. Мы не останемся здесь до конца лета. Князь возвращается из Москвы, а нам нужно быть готовыми к возвращению в Петербург. У него есть планы в отношении княжон, которые проведут какое-то время у московской родни. — Фрейлейн Браун перевела дыхание, и выжидательно посмотрела на Эдварда и Софи.

— Вот это действительно перемены, — отозвался Эдвард. — Я бы с удовольствием побывал в Москве.