Барбара Картленд - Зов сердца

– Это я и хотел узнать, – проговорил лорд Ротвин, направляясь к двери. Уже дойдя до нее, он повернулся и сказал: – Убирайтесь из моего дома! Если я найду вас здесь, когда вернусь, то прикажу слугам вышвырнуть вас вон! – С этими словами он вышел, хлопнув дверью.

В холле дворецкий с опаской посмотрел на него, но лорд Ротвин молча прошел мимо и направился к конюшне.

– Мой экипаж с четверкой свежих лошадей, немедленно! – распорядился он.

Полдюжины грумов бросились исполнять его приказ. Минут через пять экипаж был готов. Лорд Ротвин сел на место кучера, и лошади рванули, так что Нед едва успел вскочить на запятки.

Они помчались еще быстрее, чем при возвращении из Лондона. Только когда они достигли перекрестка, лорд Ротвин придержал лошадей и спросил:

– По какой дороге поехал сегодняшний дилижанс на Лондон?

– Он едет очень медленно, милорд, останавливается в каждой деревушке. Берите влево, ваша светлость!

Лорд Ротвин повернул налево и снова, хотя дорога была очень извилиста, погнал лошадей так, что временами Нед с ужасом закрывал глаза.

Уже опускался вечер, и они были всего в нескольких милях от Лондона, когда увидели впереди до отказа набитый пассажирами тяжелый дилижанс. Дорога была узкая, и лорду Ротвину не сразу удалось обогнать его. Наконец он остановил взмыленных лошадей поперек дороги так, что дилижанс вынужден был тоже остановиться.

– Что вы себе позволяете? – возмутился кучер дилижанса.

– Ее светлость должна быть там, Нед, – сказал лорд Ротвин. – Попросите ее присоединиться ко мне.

– Хорошо, милорд.

Нед побежал к дилижансу, открыл тяжелую дверь и увидел Лалиту, зажатую между грузными фермерами, маленькими детьми, пастором и двумя коммивояжерами.

Она сидела, наклонив голову, низко натянув на лоб капюшон, чтобы пассажиры не видели ее слез.

Дилижанс уносил ее все дальше и дальше от всего того, что олицетворяло для нее безопасность и счастье.

Как только они выехали через большие каменные ворота Рот-Парка на дорогу, Лалита призналась себе, что покидает человека, которого полюбила всем сердцем. Полюбила в ту минуту, когда он поцеловал ее на кладбище. Полюбила, хотя он напугал ее. А когда лорд Ротвин зашел к ней в комнату, она сразу поняла, что не встречала в жизни никого красивее, чем он.

К тому же ей казалось, будто душа ее сразу распознала в нем нечто такое, к чему она страстно стремилась всю свою жизнь. Все в доме – обстановка, картины – было неотъемлемой частью личности лорда Ротвина. Как его предок оставил след своего ума и сердца в построенном им доме, так и лорд Ротвин внес в этот дом черты своей индивидуальности. И он был так добр и нежен, как трудно было ожидать от подобного человека.

– Я люблю его! Я люблю его! Я люблю его! – шептала Лалита. – Но я больше никогда не увижу его.

От нее потребовалось огромное самообладание, чтобы не заплакать на глазах у Софи.

– До свидания, Лалита, – сказала ей та, когда на горизонте показался дилижанс. – Не забудьте о вашем обещании забыть про ваш брак с лордом Ротвином и обо всем, что произошло с тех пор. А он больше и не вспомнит о вашем существовании.

Лалита ничего не ответила и с узелком в руках вышла из кареты Софи. Дилижанс был уже переполнен, и девушка втиснулась в него не без труда. Карета Софи уже повернула обратно к Рот-Парку.

Внутри дилижанса было жарко и шумно. Пахло едой, табаком и потом, но Лалита могла думать только о том, как лорд Ротвин войдет в дом, собаки выбегут ему навстречу, и вместо нее его будет ждать Софи.

Она представляла себе, как он обнимает ее, а Софи поднимает к нему свое прекрасное лицо, и он целует ее…

Боль от этого была так сильна, что была хуже побоев мачехи, хуже всего, от чего она страдала прежде. Лалита закрыла глаза и заплакала.

Дилижанс между тем останавливался то в одной маленькой деревушке, то в другой. Одни пассажиры выходили, другие входили, снимали багаж с крыши. Всякий раз это сопровождалось шумом, криком и грохотом.

Но Лалита могла думать только о лорде Ротвине; о том, с какой симпатией и пониманием он говорил с нею, о том случайном взгляде, когда их глаза встретились. От этого воспоминания у нее перехватывало дыхание.

А может, он будет рад тому, что она уйдет из его жизни?

Лалита пыталась собрать всю свою гордость и храбрость и посмотреть в лицо фактам. Они никогда бы не встретились, если бы не коварство Софи. Он жалел ее, но какие еще у него могли быть чувства к столь непривлекательной девушке? А Лалита считала, что, встретившись с поразительной красотой Софи, любой мужчина не сможет больше считать привлекательными других женщин.

Она не сомневалась, что в жизни лорда Ротвина было много женщин, да и болтовня Нетти не оставила ее надолго в неведении на сей счет.

– У его светлости в жизни слишком много всего! – говорила старая няня. – Он испорчен с детства. Уже тогда все восхищались им.

– Он всегда был так красив? – спросила Лалита.

– Самый красивый ребенок, какого я когда-либо видела. Он был похож на маленького ангела! Да и став старше, он выделялся в любой компании. Неудивительно, что леди всегда млели при виде его.

– И много их… было? – тихо спросила Лалита.

– Немало. С внешностью его светлости, при его положении и богатстве, нетрудно быть мечтой каждой молодой девушки.

– Странно, что он не женился, – проговорила Лалита.

– Он всегда смеется и говорит: «Я еще не нашел свой идеал женщины!»

«Вот он и нашел ее, – подумала Лалита, всхлипнув. – Нашел Софи, такую же красивую, как он сам».

Она представляла себе то волнение, которое вызовет их брак в высшем свете.

Он привезет Софи в Карлтон-Хаус. Она будет украшением на открытии сессии парламента, самой красивой дамой на церемонии коронации. Лалита с трудом подавила рыдания.

– Почему, почему, – в отчаянии спрашивала она себя, – я не влюбилась в обычного человека? Кого-нибудь, кто мог бы тоже полюбить меня, с кем мы могли бы обрести счастье?

«Какая же ты глупая? Какая же ты глупая?» – как будто выстукивали колеса дилижанса.

И она твердила им в ответ:

– Я ничего не могу поделать! Я ничего не могу поделать!

Ее щеки были мокрыми от слез, когда дилижанс вдруг остановился. Послышался недовольный крик возницы, пожилой фермер сердито спросил:

– А сейчас почему мы остановились? Мы и так уже порядочно опаздываем.

– Это безобразие, что дилижансы никогда не приходят вовремя, – резко заметил молчаливый человек средних лет, похожий на клерка.

В этот момент дверь открылась, и показался грум в высокой шляпе с кокардой и в ливрее с серебряными пуговицами.

Он увидел Лалиту и сказал:

– Его светлость ждет вас, миледи.

Она подняла голову и с недоверием посмотрела на него. Затем нерешительно спросила: