Николь Фосселер - Шелк аравийской ночи

– Вам пригодится.

Он протянул ей накидку из шерсти, окрашенную в индиго. На вырезе она завязывалась веревкой.

– Шукран , – поблагодарила Майя, – спасибо.

Он лишь кивнул и тоже накинул эту одежду, напоминавшую палатку.

Ветер стал резче и холоднее, а последние признаки человеческих поселений остались далеко позади. Стены гор впереди словно сдвигались, не пропуская их дальше, но Рашид упорно ехал вперед и вперед. Облака спрятали солнце и растянулись над скалами, их плоские тени ложились на заполненные дождевой водой выемки в земле. Майя пригнулась, когда словно ниоткуда возникла серо-коричневая птица, пролетела прямо над ней и исчезла в неизвестном направлении, удивительно напоминая хорошо знакомых ей английских голубей.

На следующем повороте она изумленно втянула воздух и рывком остановила лошадь. Испуганный кролик пронесся зигзагом и исчез под кустом: среди бесформенной листвы торчали многочисленные побеги, увенчанные ярко-красными зонтиками. На длинных ветвях красовались шелковые оранжевые соцветия, филигранные листья чередовались с шипами. Густые кустарники алоэ почти в полдерева высотой тянулись из расселин, их похожие на виноград соцветия над мясистой остроконечной листвой были густо усеяны блестящими упругими бутонами, желтыми и огненно-красными. Расцветая, они напоминали изящные колокольчики. Майя никогда не видела такой своеобразной, дикой красоты и никак не ожидала встретить в суровом краю нечто столь ослепительное. Зрелище растрогало ее до слез, и она, очарованная, позабыла обо всем вокруг. Даже не заметила, как Рашид поднял руку, остановив всю группу, и долго смотрел на Майю в терпеливом ожидании, пока по глазам не понял, что она вдоволь налюбовалась богатством красок, и дал знак продолжать путь.

Подъем оказался нелегким. Не столько для лошадей, похоже, вполне привычных к таким дорогам, сколько для Майи – ей было жутковато, от шатких камней под копытами захватывало дух. Она начала нервно дергать уздечку, чтобы избежать мест, которые казались ей опасными или ненадежными. Рашид услышал неравномерный стук копыт ее лошади, обернулся, подождал, пока она достигнет его высоты, поставил винтовку на предохранитель и повесил на плечо. Кивнув, он мягко, но твердо взял у нее уздечку и повел обеих лошадей дальше, продолжая подъем, вскоре уходящий направо, в темное глубокое ущелье, укрытое мягкой вуалью облаков.

Майя посмотрела назад. Вдалеке до самого моря простиралась необъятная равнина, залитая солнцем, перед ней вырастали холмы и горы, через которые они прошли, и в стороне чернел конус с обрезанным концом, похожий на потухший вулкан. Потом они погрузились в сумрак перевала Талх, безжизненного и пустого, – лошади и их всадники напоминали собой игрушечные фигурки у огромных, бесконечных каменных стен. Они могли идти несколько месяцев, дней или часов – ощутимой разницы не возникало. И Рашид уверенно вел под уздцы лошадь Майи.

Внезапно бездна выплюнула их наружу, на плоскогорье. Впереди виднелась равнина, похожая на сухое серо-коричневое море с мягкими волнами. Над ним рассыпались лоснящиеся голые скалы с розоватыми, кроваво-красными и охряными вкраплениями, вперемежку с узловатыми, согнувшимися от возраста и непогоды деревьями.

– Билад аш-Шайтан, – услышала Майя рядом шепот Рашида и испуганно на него посмотрела. – Земля дьявола.

Он одарил ее насмешливой ухмылкой, прежде чем вновь закрыть платком рот и нос. Его интонация, смесь тоски, наслаждения и почтения, искаженные губы, сияющие глаза – на долю секунды вместо лица Рашида перед ней возникло другое лицо. Ричард. Сердце Майи забилось куда быстрее копыт ее лошади, спускающейся по каменистому склону Талха…

В этот день они прошли не слишком далеко – лошади продвигались по каменистой тропе медленно, хотя Рашид их все время подгонял. Солнце почти исчезло, и сухую долину у горного отрога тяжелой шалью накрыли сумерки. Такие широкие, длинные долины называются вади , рассказал Рашид. По бесплодной многие месяцы земле мог внезапно промчаться бурный поток дождевой воды. У одной такой реки, на тот момент всего лишь лужи, они и остановились на ночлег, когда между двумя отвесными скалами опустилась ночь.

Майя никак не могла заснуть в своей палатке, хотя все тело отяжелело и ныло, она досыта наелась хлеба, риса и бобов, а равномерное, шумное дыхание лежащей рядом Джамилы напоминало ей колыбельную. Тихо, стараясь не разбудить служанку, Майя взяла накидку, наброшенную на пуховое одеяло, и вылезла из палатки. Она вытряхнула сапоги, стоящие снаружи, прежде чем надевать их, – как показывала Джамила. Майя без слов поняла, что в такие жилища охотно забираются насекомые и рептилии. Огонь горел слабо и низко. Еще немного, и пламя погаснет. Майя с наслаждением размяла ноющие суставы и глубоко вдохнула холодный, прозрачный горный воздух.

– Маса аль-шер, добрый вечер, – раздался из темноты по ту сторону огня глубокий голос Рашида.

Майя помедлила в нерешительности, не зная, как себя повести, но медленно подошла к огню, где различила на земле силуэт в сидячей позе.

– Масса ан-нур , – ответила она. В слабом свете она увидела, что Рашид взял в руки тряпку, вытер кружку, налил туда горячую жидкость из висящего над огнем жестяного бидона и протянул ей. Он жестом пригласил ее присоединиться, и Майя, скрестив ноги, опустилась рядом.

– Шукран .

Удивительно, до чего быстро она привыкла к этой чужеземной одежде, штанам и свободной рубахе. Лишь иногда, особенно в моменты смущения, как сейчас, ей не хватало привычных, успокаивающих жестов – разгладить юбки, потеребить оборки.

– Не спится? – неуверенно спросил Рашид. Майя покачала головой. По непонятной ей самой же причине ей хотелось говорить с ним на его языке.

– Катхи , много, – начала она, приложив кончики пальцев к вискам. – Хана, здесь. – Провела рукой по груди, в области сердца. – Ва-хана. И здесь.

Рашид понимающе хмыкнул и кивнул, но промолчал, смутив Майю еще сильнее.

– Вкусный кофе, – похвалила она и сделала еще глоток, – с… с… – Майя попыталась вспомнить арабское слово, но оно, как назло, именно сейчас выскочило из памяти – …имбирем! – наконец закончила она по-английски с виноватым вздохом.

– Занжабил .

– Занжабил, – повторила Майя, и они тихо засмеялись, хотя избегали смотреть друг на друга, наблюдая, как слабо подрагивает и с дымом пожирает себя угасающее пламя.

Когда Майя выпила кофе и поставила кружку на землю, Рашид поднялся на ноги и жестом позвал ее за собой из лагеря в темноту:

– Пойдем.

Сердце Майи бешено заколотилось, она испуганно повернула голову в сторону, где были разбиты палатки. Их не было видно. Не принял ли Рашид ее присутствие у костра, довольно близкое соседство и попытки поговорить по-арабски за фривольное предложение? Его шаги с хрустом удалялись по сухой земле, и у Майи оставалось немного времени, чтобы принять решение. Она вскочила и поспешила вслед за шумом его подошв, но инстинктивно обхватила себя руками и старалась держать дистанцию.