Мари Клармон - Любовь побеждает все

— А теперь, пожалуйста, расскажи, где сейчас леди Кэри. Я хочу повидаться с ней.

Томас повернулся к нему спиной и устремил взгляд на огонь в камине.

— Повидаться с ней нельзя.

— Что за бред! — Грубое слово сорвалось с его языка прежде, чем Йен успел остановиться.

Плечи Томаса напряглись. Он покачал головой, и жидкие волосы задели накрахмаленный воротник.

— Это не бред, — ответил Томас.

У этого мерзавца даже не хватало смелости посмотреть ему в лицо! Йен изо всех сил сжал бокал в ладони. Замысловатые узоры, вырезанные на хрустале, врезались ему в кожу.

— Где она, черт побери?!

Томас наконец повернулся к гостю. Золотое кольцо мрачно сверкнуло в глаза Йена.

— Ее тут нет. Она…

После этих слов Йен похолодел. Почему эта мысль раньше не пришла ему в голову? Ева не отвечала на его письма, а это совсем на нее не походило. Он знал, какой вопрос должен был сейчас задать Томасу, но ужасно боялся это сделать. Однажды Йен уже потерял Еву, выполняя свой долг. Пережить это во второй раз было вышел его сил.

— Она умерла? — в конце концов вымолвил Йен.

— Нет, — покачал головой Томас. — Хотя для нее это было бы лучше.

Йен со всей силой стукнул бокалом по письменному столу. Хрусталь слегка треснул от ободка до донышка.

— Как ты смеешь такое говорить!

Томас подпрыгнул на месте и отступил назад.

— Я понимаю твои чувства, но если бы ты видел…

Йен пристально посмотрел ему в глаза и медленно произнес:

— Я не для того пересек полмира, чтобы играть с тобой в эти игры. Отвечай, что с Евой?

Томас сделал глоток бренди. Он пожевал губами, как будто слова, которые ему нужно было произнести, были невыносимо горькими.

— Ева в сумасшедшем доме, — наконец вымолвил он и, сделав еще один маленький глоток, добавил: — Или, скорей, в лечебнице.

Воздух из легких Йена вышел с такой силой, словно его выбила оттуда отдача от мощного ружейного выстрела. На мгновение ему показалось, что Томас этого не говорил, что страшные слова прозвучали только у него в голове. Губы лорда Кэри продолжали шевелиться, пока не сложились в тонкую линию, словно он только что выплюнул нечто очень гадкое и долгое время не мог избавиться от неприятного вкуса во рту.

— Объясни, — приказал ему Йен. Его внезапно охватила злость, которую он едва мог сдерживать.

Томас запрокинул голову и маленькими глотками допил бренди. Йен смотрел, как на его тонкой шее ходит кадык. Потом Томас вытер рот бледной ладонью и сказал:

— Это случилось после смерти мальчика. Она просто обезумела.

— Что именно произошло с Адамом? — спросил Йен, шагнув к нему.

— Это жуткая история.

Томас покрутил бокал в руках, потом резким движением устремился к серебряному подносу и плеснул еще бренди. Опрокинув в себя очередную порцию спиртного, хозяин дома заявил:

— Но она сама виновата в этом, черт побери.

Сама виновата? Йен вонзил ногти в ладонь, борясь с желанием схватить Томаса за грудки и потрясти, как маленькую крысу, какой тот, впрочем, и являлся. Он и в мыслях не мог представить, что его возвращение домой окажется таким страшным. Хотя Йен и думал, что, возможно, Ева захочет выставить его на улицу, но такого ужаса он вообразить был не в силах.

— Томас, я военный. Мне нужны факты, а не сетования.

— Факты? — Томас кивнул. — Хорошо. Дело было в ноябре. Еве вдруг ни с того ни с сего взбрело в голову заехать в деревню. Конюхи пытались убедить ее, что дороги размокли от дождя, но она их не слушала. Наверное, смерть Гамильтона так на нее повлияла. Она уже тогда вела себя не совсем разумно.

Конечно, как еще могла себя вести женщина, которая недавно потеряла мужа?

— Продолжай, — сказал Йен вслух, глубоко дыша, чтобы не сорваться на крик.

— В общем, Ева отправилась туда в двухколесной повозке. В какой-то момент она потеряла управление. Может быть, колесо сорвалось с оси, и коляска перевернулась.

Йен на мгновение закрыл глаза. Это было легко представить. Летящие в воздух тела. Страшный грохот и треск от удара о землю металла и дерева.

— А что Адам?

— Он лежал в корзине рядом с ней. Мальчика отбросило в сторону. Его нашли недалеко от Евы. У нее была сломана нога, и она громко звала его. — Томас тихо кашлянул. — Больше она ничего не могла сделать. Только кричать.

Йен подавил подкатившую к горлу тошноту и открыл глаза.

— Боже. Конечно, она обезумела. Сначала погиб муж, потом — сын. — Он замолчал, не в силах представить ужасную картину, которую так ярко описал ему Томас. Йен думал, что после всех этих лет, проведенных в Индии, уже ничто не могло поразить его, но, похоже, он ошибался.

— Почему ты отправил ее в сумасшедший дом?

— О, Йен, — тихо сказал Томас. — Ты бы видел ее! По ночам она постоянно бродила по дому. Под наплывом эмоций Ева начинала кричать. Это были внезапные, страшные приступы. Она вопила, что кто-то другой убил Адама.

Йен с трудом мог представить себе такое. Маленький мальчик погиб, причем на глазах у матери!

— Зачем она говорила такое?

— Ее мучило чувство вины, — пожал плечами Томас. — Ева осознавала, что если бы она послушалась нас, мальчик остался бы в живых, и не смогла вынести это. После нескольких крайне неприятных инцидентов я отказался нести ответственность за жизнь Евы. Понял, что эта задача мне не под силу.

— Что это значит? — спросил Йен.

— Один раз садовники увидели, как Ева вошла в озеро и идет на глубину. Ты ведь знаешь, что она не умеет плавать.

— Ева пыталась покончить с собой…

— Тише. О таком не говорят вслух.

Томас подошел ближе к Йену и продолжил:

— Большинство слуг ничего об этом не знают. Я хорошо заплатил садовникам и отправил их из поместья. — Хозяин дома поморщился. — Наверное, ты считаешь, что я поступил плохо. Но мне не хотелось в будущем найти Еву, висящую на люстре в холле или лежащую у края лестницы. Там, где она сейчас, ее жизни ничто не угрожает.

Йен перевел взгляд на толстый индийский ковер. У него было два лучших друга — Гамильтон и Ева, и вышло так, что он предал их обоих. Виски пронзила боль, и Йен на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, подошел вплотную к Томасу. Глядя на него сверху вниз, заявил:

— Я хочу увидеть ее.

— Это невозможно.

Йен схватил Томаса за плечи. Его тело так напряглось, что казалось, будто мышцы сейчас не выдержат и разорвутся.

— Ты скажешь мне, где Ева. — Йен так сильно встряхнул Томаса, что у того голова откинулась назад. — И скажешь прямо сейчас.

Комната кружилась перед глазами, покачиваясь то вверх, то вниз. Все вокруг было коричневым. Коричневая кожа, коричневый потолок, стены и пол. И одежда тоже. Ева помнила, что один раз ее волосы тоже были такого цвета. Хотя немного не такого. Ее волосы стали черными. Может, такими они остались навсегда. Она не видела их уже год.