Элизабет Хойт - Тайна ее сердца

Он едва не попался.

— Я говорю о миледи и всех тех, кого она привезла с собой. — Моулдер развел руками, чтобы хоть как-то изобразить количество гостей.

Годрик вскинул бровь.

— Леди всегда путешествуют в сопровождении служанок и лакеев.

— Это не просто слуги, — пробормотал Моулдер, помогая хозяину освободиться от наряда Призрака. Помимо других своих обязанностей, он время от времени служил еще и камердинером. — Миледи привезла с собой садовника, чистильщика сапог, постоянно храпящую собаку, принадлежащую бабушке миледи, и ее саму.

Годрик прищурился, пытаясь вникнуть в смысл сказанного.

— О ком вы сейчас говорите: о собаке или о бабушке?

— Об обеих. — Моулдер встряхнул костюм Призрака в попытке обнаружить на нем прорехи или пятна, и в его глазах на мгновение вспыхнули хитрые искорки. — Какая жалость.

— О чем это вы? — спросил Годрик, стягивая с ног обтягивающие штаны и надевая ночную сорочку.

— Теперь вы не сможете шататься по улицам всю ночь, не так ли? — произнес Моулдер, складывая куртку и штаны, и печально покачал головой. — Ужасно обидно. Ваши дни под маской Призрака сочтены. Боюсь, ваша супруга приехала сюда насовсем.

— Думаю, вы будете правы, если леди Маргарет действительно решит здесь остаться. — Годрик снял с головы нелепый тюрбан и провел рукой по коротко стриженным волосам.

На лице дворецкого отразилось сомнение.

— Она привезла с собой достаточно много людей и багажа.

— Это не имеет никакого значения. Я не собираюсь отказываться от роли Призрака. А это значит, — Годрик подошел к двери, — что моя жена и ее сопровождающие уедут отсюда не позднее чем через неделю.

И когда Маргарет уедет, он, Годрик, будет продолжать помогать беднякам и забудет, что вышеозначенная леди ненадолго вторглась в его жизнь.

На следующее утро Годрик проснулся от звуков женских голосов, доносящихся из соседней комнаты. Он лежал в постели, ошеломленно моргая и думая о том, насколько непривычен для его уха этот шум.

Годрик спал в комнате прежнего хозяина дома, и спальня хозяйки находилась как раз за стеной. Только вот Клара занимала эту комнату лишь в первые два года их совместной жизни. Но потом болезнь, съевшая в конце концов ее тело, начала прогрессировать. Доктора порекомендовали ей полный покой, и она переместилась в детскую, расположенную этажом выше. Именно там она провела долгих девять лет, исполненных страданий, пока не умерла.

Годрик тряхнул головой, сел на кровати, и его босые ноги тотчас же коснулись холодного пола. Подобные сентиментальные размышления не вернут Клару. В противном случае за прошедшие несколько лет она уже тысячу раз воскресла бы из мертвых, освободившись от мучивших ее жутких болей.

Годрик быстро оделся в простой коричневый костюм и седой парик и вышел из комнаты, в то время как женские голоса продолжали приглушенно гомонить по соседству. При мысли о том, что леди Маргарет спит так близко от него, по телу Годрика пробежала дрожь. Нет, ничто человеческое было ему не чуждо, просто он совсем не привык, чтобы в его старом пустынном доме находились посторонние. А именно посторонние женщины.

Годрик спустился этажом ниже. Обычно он завтракал в ближайшей кофейне, ибо в его собственном доме завтрак готовили крайне редко. Кроме того, здесь можно было узнать последние новости. Теперь же Годрик расправил плечи и направился в столовую в дальнем конце дома. Ею в последние несколько лет совсем не пользовались.

Но сегодня утром она не пустовала.

— Сара.

Годрик не сразу узнал сестру в этой спокойной леди, одетой в скромное серое платье. Сколько лет прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз?

Она обернулась при звуке собственного имени, и ее умиротворенное лицо озарила приветственная улыбка. По груди Годрика разлилось тепло, застигнув его врасплох. Они с Сарой никогда не были близки — ведь их разделяло целых двенадцать лет, — и Годрик даже не предполагал, что может по ней скучать.

Очевидно, он все же скучал.

— Годрик!

Сара поднялась с места и обошла вокруг длинного обветшалого стола, за которым сидела совершенно одна. Она крепко обняла брата, совершенно не привыкшего к подобному проявлению чувств. Ведь он так долго жил в полном одиночестве.

Сара отошла назад, прежде чем Годрик успел обнять ее в ответ, и окинула его сбивающим с толку, проникающим в самую душу взглядом карих глаз.

— Как ты?

— Нормально. — Годрик пожал плечами и отвел взгляд. Ему потребовалось целых три года, чтобы привыкнуть к обеспокоенным взглядам и осторожным расспросам представительниц прекрасного пола. Но, к сожалению, воспринимать все эти проявления участия спокойно он так и не научился. — Ты уже поела?

— Если честно, я пока не заметила ничего съестного, — сухо заметила Сара. — Твой слуга Моулдер пообещал мне завтрак, а потом исчез. Примерно с полчаса назад.

— А… — Годрик мог бы изобразить удивление, но правда состояла в том, что он не знал, есть ли в доме хоть что-нибудь из продуктов. — Э… может, в таком случае переедем в гостиницу или…

В это самое мгновение дверь распахнулась и в столовую ворвался Моулдер с тяжелым подносом в руках.

— А вот и я.

Он со стуком поставил поднос на стол и горделиво отошел в сторонку.

Годрик внимательно посмотрел на поднос. В самом его центре стояли чайник и единственная чашка. Радом Годрик увидел полдюжины подгоревших гренков, пять яиц и горшочек с маслом. Оставалось лишь надеяться, что дворецкий догадался эти самые яйца сварить.

Годрик вопросительно посмотрел на слугу.

— Повар… э… приболел?

Моулдер фыркнул:

— Ушел. А вместе с ним головка сыра, серебряная солонка и добрая половина тарелок. Похоже, он не слишком обрадовался, узнав, сколько гостей нагрянуло в дом. А еще он неплохо изучил ваш винный погреб, сэр. Да простит меня ваша светлость за эти слова, — не унимался Моулдер. — Пойду, гляну, есть ли у нас еще чашки.

— Благодарю вас, Моулдер. — Годрик дождался, пока дворецкий выйдет из комнаты, и только потом повернулся к сестре. — Я должен извиниться за столь скудное угощение.

Годрик подвинул Саре стул.

— Не стоит беспокоиться, — произнесла Сара, усаживаясь за стол. — Мы свалились тебе на голову так неожиданно. — Она потянулась за чайником.