Наталья Майорова - Время перемен

– Полагаемся на ваши рекомендации, любезнейший. Вы в эдаком месте да при таком опыте, должно быть, знаток не чета нам, – польстил Кауфман.

– В лучшем виде, господа, в лучшем виде! – улыбнувшись краем губ, солидно уверил буфетчик. – Не извольте беспокоиться. Афанасий Портков свое дело знает. Останетесь довольны-с.

– Благодарю вас. Ждем с нетерпением и обильным выделением желудочных соков.

– Господа – медикусы?

– О, как вы проницательны…

– Трактир – лучшая школа по изучению человеков…

– Будто по мундирам не видно, – пробормотал Аркадий себе под нос и добавил вслух, когда буфетчик уже ушел: – А ты льстец, оказывается.

– Если дело не касается науки и прочих точно измеряемых материй, то да, – спокойно согласился Адам. – Там, где еврей не сможет победить силой, он всегда должен уметь польстить гоям и соблюсти свою выгоду – так меня бабушка учила, когда мне было пять лет. Меня дразнили «мерзким жиденышем» и били во дворе все кому не лень.

– За что же били? – поинтересовался Аркадий. Шовинизм был чужд и непонятен ему во всех его проявлениях. Адам Кауфман разделял взгляды друга по этому поводу.

– К пяти годам я уже умел читать и писать на двух языках и еще пытался этим гордиться.

– Сочувствую.

– Не утруждайся. Наш московский дворик был для меня чудесной школой жизни. Я вынес из него никак не меньше, чем из приготовительной школы, и навсегда останусь ему благодарен… А что за странное пристрастие к киселю? Ты втайне от меня вступил в общество трезвости?

– Неприятные ассоциации, – неопределенно буркнул Аркадий.

Адам, по своему обыкновению, не настаивал на объяснениях. И с аппетитом поглощал вскоре появившийся и действительно великолепный, сочный, нарезанный тончайшими лепестками окорок.

– Присядь, милая. – Аркадий указал на обтянутый зеленым бархатом диван и приветливо улыбнулся черноволосой, смуглой, с крупными и, в общем-то, некрасивыми чертами женщине. Хорош, пожалуй, был только ее рот – четко очерченный, выразительный, сильный, с вишневыми полными губами.

Женщин было две – вторая совсем молоденькая, почти девочка, явно у старшей в ученицах. Аркадия ее появление не удивило. Аккуратно допрошенный по теме Камарич разъяснил ему, что цыганки всегда отправляются в кабинеты к гостям по двое. Молоденькую сопровождает мать или сестра, немолодую певицу – ученица, набирающаяся опыта в обращении с клиентами. Делается это в том числе и из соображений безопасности – мало ли что придет в голову подвыпившим гостям! А цыганские девушки блюдут себя строго – замуж выходят непременно девственницами и мужьям обычно не изменяют. За честь же отпущенной из табора в хор артистки отвечает руководитель хора – хоревод.

– Какую ж вам песню спеть, господа молодые, хорошие? – спросила цыганка. Голос у нее был приятный – низкий, чуть хрипловатый. – Хотите ли для начала «Не покидай меня в тревоге»?

– Песню – это обязательно, – твердо сказал Аркадий. – Но давай сначала поговорим. У нас к вам дело есть…

– Какое же у господ в ресторане может быть дело до цыган, песен не касающееся? – искренне удивилась женщина.

Серьезные, трезвые молодые люди не вызывали у нее никаких опасений и не походили на что-то вынюхивающих агентов охранки. А их странное пожелание при заказе (не утаенное от цыган буфетчиком) вызывало у женщины понятное любопытство.

– Вы ведь все промеж собой так или иначе знакомы, – предположил Аркадий. – А нам надобно одну девушку отыскать, которая, быть может, к хоровым цыганам прибилась.

– Девушка-гадже [2]к нам прибиться никак не может, – твердо сказала цыганка. – В другом месте ищи.

– Она полукровка, – объяснил Аркадий. – Мать – цыганка, отец – русский, умер три года назад. Мать ее когда-то сама в хоре пела.

Цыганка помолчала, задумчиво перебирая кисти шали. Адам глядел на нее так, как будто собирался достать стетоскоп и лопаточку для языка и приступить к осмотру.

– Как мать звали, знаешь?

– Знаю. Ляля или Лилия Розанова.

– Так это же, выходит, Люша – ее дочь! – воскликнула от двери младшая цыганочка. – Люша Розанова, та, которую американка в стрельнинский хор привела. Я-то сама ее не видала. Но Якова младшая невестка у колонки рассказывала: она молчит все время, и, пока танцевать не начнет, так и не скажешь, что из ромал, и…

Старшая цыганка обожгла разболтавшуюся младшую таким свирепым взглядом, что даже Аркадию с Адамом стало не по себе. Цыганочка присела от испуга, прикусила пухлую губку, и аж слезы выступили на глазах.

– Спасибо, вот спасибо тебе, милая! – опомнился Аркадий и радостно протянул цыганской девочке красивый, с бирюзой, браслет.

(Сестра выбирала в магазине, воодушевленно предполагая, что у буки-братца наконец-то завелся сердечный интерес. А всезнающий Камарич объяснил, что полученные от клиентов в качестве чаевых деньги цыганские артисты, все без исключения, вносят в общую кассу хора, а вот украшения иногда удается утаить или «выцыганить» в личное пользование.)

– А зачем же тебе, барин, молодая цыганочка? – сухо и подозрительно спросила старшая цыганка. – Полюбил, что ли, а она сбежала? А отыщешь – под венец позовешь ли?

– Да здесь совсем не в этом дело, – заторопился объяснить Аркадий. Не в последнюю очередь ему хотелось оберечь от гнева старших непосредственно отреагировавшую на его просьбу девочку. Но и смехотворное предположение цыганки о его влюбленности и грядущей женитьбе на Люше отчего-то смутило нешуточно. – Люша Розанова на самом деле Любовь Николаевна Осоргина, и ее разыскивает пожилой родственник ее отца. Он хочет взять ее в семью, дать ей образование. К тому же в будущем, достигнув совершеннолетия, она станет наследницей довольно значительных средств. Но до недавних пор Люша считалась погибшей. Теперь надо восстановить документы, оформить опекунство, пересмотреть завещание и прочее. Я по случаю всего лишь представитель людей, заинтересованных в судьбе Люши.

– Наследство, говоришь? – Цыганка выделила из рассказа важное, с ее точки зрения. – Богатая, значит, будет? Это хорошо. А у того, пожилого, семья-то есть?

– О, есть, и очень, очень большая! – улыбнулся Аркадий. – Почти как ваш табор.

– А жена его, дети как к цыганам относятся?

– Если честно, то я не знаю, – признался Аркадий. – Думаю, что обыкновенно. Что ж цыгане? Люди как люди…

Цыганка скупо улыбнулась наивности молодого человека и еще раз сверкнула глазами в сторону своей молодой спутницы. Но, как известно, слово не воробей, вылетит – не поймаешь…

– Так станете ли песню слушать? – деловито спросила она.

Горящий действенным нетерпением Аркадий уже открыл было рот для отказа, но Адам положил свою кисть на локоть друга.