Валери Боумен - Скандал с герцогиней

Кейт слегка тряхнула головой, словно хотела покончить с серьезностью их разговора.

— Я думаю то, что мы беседуем посреди ночи, полуодетые, это… против всяких правил… — Она взглянула на него, и ее щеки залились краской.

Джеймс заметил, что полы его халата разошлись, приоткрывая голую грудь. — Он улыбнулся, упираясь локтем в крышку пианино и подперев подбородок рукой.

— Кажется, немного поздно беспокоиться о правилах этикета. Но я готов согласиться, в нашем общении действительно нет ничего обычного.

Кейт покраснела еще больше, и Джеймс моментально пожалел о своих словах. Он выпрямился.

— Да. — Она робко улыбнулась, но отвела глаза. — Полагаю, вы правы.

Минуту-другую они молчали, потом Кейт заговорила снова:

— Можно я задам вам один вопрос, милорд? — Она сделала беспокойный жест руками.

— А сейчас вы едва ли правы. — Он снова улыбнулся. — Если я не буду обращаться к вам «ваша светлость», то и вы не должны говорить мне «милорд».

На ее лице вновь расцвела улыбка, и его сердце забилось быстрее.

— Я не знала, что и вам не нравится ваш титул.

— Мне нравится, — ответил он. — Но я настаиваю, если мы собираемся покончить с формальностями, то можем обращаться друг к другу по имени. Я не против, и если вы согласны, то….

— Да, разумеется, — кивнула она. — Можете звать меня Кейт.

— А вы можете звать меня Джеймс, — сказал он и поклонился.

— Прекрасно! Можно вас кое о чем спросить, Джеймс?

Ответом была улыбка.

— Я должен вам ответ, как я понимаю.

Оставив руки на клавишах, но не нажимая на них, Кейт спросила:

— Почему вы привезли меня сюда? В ваш дом, как я понимаю. У вас ведь много других поместий?

— Да, есть и другие. Несколько. Здесь и за городом.

Она закусила губу.

— Тогда почему вы не отвезли меня в какой-нибудь другой дом?

Джеймс облокотился о крышку пианино.

— В другом доме я не мог бы обеспечить вашу безопасность.

— Так вы привезли меня сюда, чтобы обеспечить мою безопасность? — нахмурившись, спросила Кейт.

— А вас это удивляет?

На этот раз она кивнула, локоны снова качнулись, и Джеймс с трудом удержался от того, чтобы не протянуть руку и не коснуться их, особенно того, что упал на щеку.

— Да.

— Почему? — спросил он.

— Я думаю, — она слегка пожала плечами, — вы поселили меня здесь, чтобы следить за мной. Быть уверенным, что я не сбегу.

— А вы хотите сбежать? — усмехнулся Джеймс.

Она покачала головой и расправила плечи.

— Нет, я готова принять свою судьбу.

Сейчас Джеймс мог разглядеть ее лицо. Она говорила правду. Он чувствовал это. Кейт действительно готова принять свою судьбу. Джеймс много думал о ней со дня их первой встречи, но нет, в ней не было и намека на трусость. Какова бы ни была ее вина, Кейт Таунсенд — смелая женщина. По-настоящему смелая. Ей присущ тот род смелости, который позволяет смотреть в лицо смерти. Тот род смелости, который помогал ей выстоять перед вероломством мужа, посмевшего привезти любовницу в дом. Та смелость, которая дала ей силы потребовать развода, смотреть в глаза обществу, не желая подчиняться его законам, и вести жизнь несчастливую, но соответствующую принятым правилам.

— Когда мы покидали Тауэр, вы сделали… — Она прокашлялась. — Я видела, как вы отдали честь стражнику.

Джеймс смотрел на пустой бальный зал. Она заметила и это? Какая же она внимательная, эта герцогиня. Она немножко напоминала… его самого. Джеймс повернул голову, чтобы лучше видеть Кейт.

— Когда я был еще очень молод, только-только окончил университет, я был произведен в офицеры и два года служил в армии.

Кейт не могла сдержать вздох удивления.

— У вас не было родного брата. Ваш отец, должно быть, беспокоился? Ведь вы единственный наследник.

Джеймс прикрыл рот рукой, пряча улыбку. Кажется, сейчас роли поменялись, и теперь он подвергается допросу со стороны герцогини. Прекрасная игра.

— Это правда. У меня не было ни братьев, ни сестер. Мой отец и я, мы… — Отвернувшись, он смотрел в темноту, подыскивая подходящее слово. — По правде сказать, мы чаще спорили, чем соглашались друг с другом. Включая и мое желание служить в армии.

Кейт убрала руки с клавиатуры и положила их на колени.

— Я… я рада, что все закончилось благополучно.

— Как и я. — Он снова улыбнулся.

— Еще один вопрос, — сказала Кейт, улыбнувшись в ответ.

Джеймс наклонил голову.

— Да?

— Зачем вам печатный станок, ведь вам не нужны деньги?

Ах, опять эта наивность. Настоящая аристократка никогда бы не стала говорить о деньгах. Но Кейт была очень проницательна. Чертовски проницательна и практична.

— Вы правы на этот счет, — согласился он. — Деньги тут ни при чем.

— Тогда что? — Она склонила голову набок, и свет свечей, падавший на ее волосы, сделал их похожими на золотую канитель. От Кейт исходил легкий аромат клубники. И Джеймс хотел… попробовать ее.

Сдерживая стон, готовый вырваться из уст, он провел ладонью по лицу. Кейт задала хороший вопрос. Зачем ему понадобился печатный станок? Вызов? Забава? Нечто скандальное, что он не мог позволить себе в реальной жизни? Все ответы одинаково правдивы, но было что-то еще. Что-то такое, чего он не знал, а проницательность герцогини позволила ей заметить.

— Вам доставляют удовольствие скандалы? — спросила она.

— Нет, конечно. Порядок, правила, правда. Именно эти вещи всегда были важны для меня. Я рассказываю истории. Но, прежде всего, я наслаждаюсь правдой.

Она отвернулась.

— Однако не верите, что я говорю правду? — спросила она.

Губы Джеймса сложились в жесткую линию. Он не мог позволить себе жалеть ее. Не должен продолжать интересоваться, убила ли Кейт своего мужа. Лили была права. Всю свою жизнь он пытается все исправить, а Кейт не вписывалась в рамки его нового проекта. И потом, находиться рядом с женщиной, над которой нависла угроза смертного приговора, было чистым безумием. Он резко отклонился от пианино.

— Я убежден, какова бы ни была ваша история, она будет продаваться очень хорошо.

На следующее утро Джеймс проснулся в обычное время. С помощью слуги он побрился и оделся. Проведя утреннюю тренировку по фехтованию, Джеймс вернулся из клуба, позавтракал и прошел в кабинет. Фемида трусила следом за ним. Повиляв хвостом, она улеглась на коврике подле его ног.

Джеймс старался сконцентрироваться на бумагах, лежащих на столе, но в его голове снова и снова всплывали события ночи.

Кейт сказала, что, скорей всего, он привез ее сюда для того, чтобы иметь возможность следить за ней. Да, частично так и было, но все же основная причина заключалась в том, что он беспокоился о ее безопасности. Если бы общество узнало, что он поселил ее в Мейфэре в своем городском доме, то не прошло бы и часа, как собралась бы толпа и разнесла бы весь дом. И тогда, если бы ей причинили вред или, хуже того, убили, Джеймсу пришлось бы нести ответственность за нее. Он не мог допустить такого хода событий. Нет. Держать ее здесь, подле себя, это и был лучший выбор. Защитить ее, и он намерен был осуществить это.