Валери Боумен - Скандал с герцогиней

Его городской дом. Его убежище. Место, где каждая пылинка что-то значила. Он криво усмехнулся. Но разве сейчас это имеет значение? Стиснув зубы, он не смог сдержать стон злости. Если бы пару недель назад кто-то сказал ему, что он будет стоять здесь и смотреть на остатки своего дома, Джеймс поднял бы его на смех. Но сейчас его охватило странное спокойствие. Это просто дом. Кейт смотрит в лицо смерти, ужасной смерти. Джеймс даже представить не мог, насколько это страшно. По сравнению с этим восстановление дома было едва ли больше, чем неудобство. Что значит дом по сравнению с человеческой жизнью?

Кейт уверена, что это она виновата в том, что случилось. Но на самом деле виноват он. Если бы он был осмотрительнее в тот день, когда они возвращались с фермы, никто не смог бы увидеть их. Он потерял бдительность, поэтому вся вина лежит на нем.

Джеймс поддел носком сапога камешек, и тот приземлился на груду сгоревшего дерева. Джеймс повернулся и направился к поджидавшей его карете.

— Контора Абернети, — сказал он кучеру.

Двадцать минут спустя Джеймс уже сидел в кресле перед письменным столом адвоката.

— Абернети, хоть вы можете порадовать меня? Есть хорошие новости? — с надеждой спросил Джеймс. — Я совершенно без сил. Ехал всю ночь, чтобы успеть на эту встречу.

— Вы уже были там? — не отвечая на вопрос, поинтересовался Абернети с напряженным выражением лица. — Видели…

— Мой городской дом? Да. — Джеймс кивнул. — Но не волнуйтесь, управляющий уже все осмотрел. Скоро начнутся восстановительные работы.

— Рад слышать. — Абернети положил на стол толстую пачку бумаг и водрузил на нос очки. — Как чувствует себя ее светлость?

— Соответственно обстоятельствам, — уклончиво ответил Джеймс. — Есть новости от Хортона?

— К сожалению, пока нет. — Абернети нахмурился. — Он отменил нашу встречу, намеченную на пятницу, сославшись на то, что ему необходимо еще раз съездить в Маркингем-Эбби для более тщательного опроса свидетелей. Я надеюсь, к нашей следующей встрече он приготовит нечто существенное.

Откинувшись на спинку кресла, Джеймс закинул ногу на ногу.

— А как обстоят дела с судом?

— Лорд-канцлер назначил первое слушание сразу по окончании новогодних каникул. То есть после Двенадцатой ночи [3] Двенадцатая ночь после Рождества — канун Крещения. .

Джеймс кивнул.

— А что говорят в свете?

— Полагаю, вы читали газеты? — глядя на Джеймса поверх очков, спросил Абернети. — Ничего хорошего, хотя у вас есть несколько доброжелателей, и они упорно защищают вас.

— Собственно, я ожидал… — Джеймс пожал плечами.

— Есть кое-что еще. — Абернети кашлянул, скрывая неловкость.

— Что? — Джеймс нетерпеливо потянулся к нему.

— Мне рассказали о статье, которая будет в сегодняшнем «Таймсе». Газетчики добрались до вас. Они узнали, что вы владеете печатным станком. Кое-кто говорит, что вы очерняете статус пэра.

Джеймс уронил голову и шумно выдохнул. Его репутация, которую он выстраивал всю жизнь, рухнула в мгновение ока.

— Понятно, — спокойно проговорил он. — Но вы сказали, что у меня есть доброжелатели? Это вселяет надежду.

— Именно так, и лорд-канцлер — один из них.

Джеймс вскинул голову. Его глаза вспыхнули надеждой.

— Лорд-канцлер? Правда?

— Да. Он определенно на вашей стороне.

— Это обнадеживает. А кто еще?

— Если верить слухам, то в вашу защиту выступил принц-регент. Он говорит, что хотел бы услышать детали непосредственно от вас, и отказывается обсуждать этот вопрос до встречи с вами.

На этот раз Джеймс тихо присвистнул.

— Это высокая честь. Обычно его королевское высочество не гнушается доброй порции сплетен.

— Согласен. — Абернети усмехнулся. — Это очень хороший знак.

— А что говорят о Кейт? Все по-прежнему верят, что она виновна?

— Милорд, — начал Абернети, проигнорировав вопрос Джеймса, — есть еще кое-что, что я хотел бы обсудить с вами. В газетах мусолят многие подробности происшедшего. Интересно, кто снабжает их этой информацией? У меня есть подозрение, что это леди Беттина, так это или иначе, но подобные упоминания наносят много вреда.

— То есть вы хотите сказать, что надежды нет? Да, Абернети? — Скулы Джеймса ходили ходуном.

— Я говорю, что пришло время изменить тактику. И мы должны воспользоваться правом альтернативной защиты.

— Альтернативой защиты? — пристально посмотрев на адвоката, переспросил Джеймс.

— Да. Я говорил об этом с ее светлостью, когда мы впервые встретились. Не только самозащита, но и нападение. Провокация.

Джеймс провел по лицу рукой.

— Но Кейт возражает, она никого не обвиняет. Ни леди Беттину, ни камердинера герцога, ни кого-то из слуг…

— Да, но она не знает законы так, как я. Учитывая то, как развивается следствие, я твердо верю, что преступно не воспользоваться этим для ее оправдания. Это может спасти ее жизнь.

— Я понимаю.

Лицо Абернети выражало решительное недовольство. Он взялся за лацканы своего сюртука.

— Милорд, я думаю, вам пора поговорить с ее светлостью. Объяснить, что в ее положении необходимо использовать обе возможности защиты. Вы должны убедить ее.

— Я уверен, она прекрасно понимает, насколько все плохо.

— Но я не думаю, что она понимает, насколько малы ее шансы на благополучный исход, если пренебречь альтернативной защитой.

Джеймс поднялся, давая понять, что разговор окончен.

— Я поговорю с ней, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Идя к двери, он на ходу надевал пальто.

— Спасибо за все, что вы делаете, Абернети.

Адвокат ответил серьезным и жестким взглядом.

— Скажите мне, милорд, это стоит того?

Джеймс приподнял бровь.

— Вы о чем?

— Памфлет стоит потери городского дома?

Джеймс надел шляпу и надвинул ее на лоб.

— Я верю, что она не виновна. Теперь остается лишь одно — ваш сыщик должен доказать это.

Джеймс вернулся в Хемфилл-парк на следующий день и чувствовал себя совершенно разбитым. Работы по восстановлению дома уже начались, он дал соответствующие указания. И даже решил внести некоторые изменения в соответствии с духом времени, например, распорядился установить туалеты во всех спальнях на верхних этажах дома. Он также убедился в том, что все слуги пристроены и размещены в других лондонских домах, принадлежащих ему. Около сгоревшего дома была поставлена охрана, которая не смыкала глаз ни днем ни ночью. По большей части все, что касается дома, можно поправить, но Кейт? Если ее осудят…

К черту толпу, ее ограниченность и притворство. Как эти люди могут осуждать ее до приговора суда? Он криво усмехнулся своим мыслям. Можно подумать, что это новость. В Лондоне испокон веков так все и происходит. Вас обвинили до того, как была доказана ваша вина? И суд общества зачастую бывает более жестоким и беспощадным, чем неутешительный приговор суда. Учитывая то, что общественное мнение уже осудило Кейт, даже если случится чудо и ее оправдает палата лордов, предстоит чудовищная борьба за восстановление ее доброго имени в сердцах и умах жителей Лондона. И ее памфлет мог бы способствовать этому, хотя не стоит исключать тот факт, что он скорее удовлетворит любопытство читающих, чем изменит их мнение о герцогине. Но, по крайней мере, это даст Кейт хоть какой-то шанс.