Филиппа Грегори - Широкий Дол

Я повернулась и медленно-медленно вернулась в дом. Гарри все еще сидел за столом, но есть перестал – видимо, его все-таки встревожило поведение жены.

– А где Селия? – спросил он.

– Уехала, – тяжело обронила я и рухнула на стул в торце стола. Мы с Гарри смотрели друг на друга через весь длинный обеденный стол, как в тот вечер, когда впервые занимались любовью в лощине среди холмов. Мне казалось, что все это было давным-давно и страшно далеко отсюда. Гарри поставил передо мной графин с порто, и я, выбрав чистый бокал, щедро плеснула в него вина и залпом выпила. Порто согрел мне горло и желудок, но так и не смог растопить тот ледяной комок страха, что тяжело висел где-то под ребрами. Разве могло тогда нам прийти в голову, что один-единственный полдень, проведенный в сладких любовных ласках, так далеко нас заведет? Каждый шажок на этом новом, неизведанном пути казался нам таким легким, таким безопасным. Однако шаги следовали один за другим, и теперь тот золотоволосый юноша, который когда-то вызвал в моей душе безумную страсть, превратился в толстого, быстро стареющего сквайра. Слишком глупого, чтобы солгать собственной жене. Слишком несообразительного, чтобы справляться с собственными проблемами. И куда исчезла та прелестная девочка, что была способна вскружить голову любому? Она исчезла. Я где-то ее потеряла. Точнее, она умерла, но не сразу, а по частям – частично еще той осенью, когда подстроенное падение с лошади явилось причиной смерти ее отца. Затем погибла еще какая-то ее часть – когда она заманила в ловушку своего юного возлюбленного и ему перерубило ноги. Она почти совсем погасла, точно свеча, когда ее пламени коснулся последний, предсмертный, вздох ее матери. Так капля за каплей, как тают сосульки, растаяла и та юная девушка, какой я была когда-то; и только самая главная ледяная сосулька, в которую превратилось мое сердце, таять не желала.

– Я совершенно не понимаю, что происходит! – раздраженным тоном сказал Гарри. – Почему Селия была так расстроена? Куда она уехала? Не могла же она в такой час отправиться к кому-то с визитом? И почему она мне не сказала, что собирается куда-то выезжать?

– Совершенно не обязательно быть таким тупицей! – рассердилась я. – Ты прекрасно видел, что у нас с Селией произошла ссора. Никто ведь не просит твоей поддержки, так что тебе нет необходимости притворяться, будто ты ничего не понимаешь. Селия заявила, что лучше пусть Джулия лишится Широкого Дола, чем будет сонаследницей Ричарда и станет в будущем так с ним сотрудничать, как сотрудничаем мы с тобой. Это было сказано таким тоном, что я обиделась; в общем, слово за слово – и мы поссорились. А теперь она куда-то умчалась. Я полагаю, она намерена повидаться с Джоном, сообщить ему, что мы потратили все его состояние, и попросить его немедленно дать делу обратный ход. А это означает, что все наши усилия пойдут насмарку и договор между Джулией и Ричардом будет расторгнут.

Гарри только охнул, и я подвинула ему графин с порто. Он налил себе полный бокал и вернул графин на мою сторону стола. В комнате прямо-таки запахло заговором. Гарри многого не знал, зато сразу почувствовал, что его комфорту и благополучию что-то угрожает. Кроме того, в любом сражении за Широкий Дол он наверняка оказался бы на моей стороне.

– Они ведь не смогут это сделать без нашего согласия, не так ли? – спросил он.

– Нет, – сказала я. – И убедить Чарлза Лейси вернуть деньги они не смогут. Да, в общем, ничего им уже изменить не удастся.

– Но ты же говорила, что Джон будет доволен этим договором! – капризным тоном сказал Гарри. – И Селия тоже!

– Откуда мне было знать, что все так повернется? – сказала я. – Смею надеяться, Джон действительно был бы вполне рад. Но теперь твоя Селия ворвется к нему со страшной историей о том, как мы его ограбили во благо твоей дочери!

– Ну что ты, она никогда ничего подобного не скажет! – запротестовал Гарри. – Она знает, что я на такое не способен. И потом, Селия – слишком верная жена, чтобы выступить против меня.

– Да, но мне кажется, что и ее поразило некое безумие вроде того, которым страдает Джон! – сказала я. – Когда его отсюда увозили, она уже почти готова была поверить его воплям, что во всем виновата я, что я силой намерена засадить его в тюрьму, что у меня самые злодейские побуждения, да к тому же я хочу завладеть его состоянием. Это, конечно, просто безумие.

– Конечно, – неуверенно подтвердил Гарри.

– Вряд ли мы с тобой в последнее время сознавали, как эти двое стали близки, – осторожно продолжала я. – После смерти мамы Селия очень много времени проводила в обществе Джона. Они постоянно о чем-то беседовали в гостиной или вместе гуляли по саду.

– Да, Селия любит Джона всем сердцем, – храбро признал Гарри.

– Надеюсь, что все-таки не слишком сильно, – сказала я. – Было бы ужасно, если бы любящая натура Селии завела ее куда-то не туда. Странно, не правда ли, что она и сейчас в первую очередь подумала не о том, что сделало бы счастливым тебя и твоего ребенка, а стала беспокоиться о Джоне и состоянии Мак-Эндрю?

Гарри мгновенно перепугался и прошептал:

– Нет, это просто невозможно…

– Думаю, что нет, – поспешила согласиться я, – однако Селия столь внезапно приняла решение ехать в Бристоль, что это выглядит как ее союз с Джоном против нас. Против нас с тобой, Гарри! Против Широкого Дола!

Гарри снова потянулся за графином, потом дрожащими пальцами стал намазывать маслом печенье.

– Это просто какое-то безумие! – вдруг взорвался он. – Все пошло наперекосяк после смерти мамы! Джон совсем спятил, а теперь, судя по твоим рассказам, еще и Селия ведет себя в высшей степени странно. Если я еще раз услышу от Селии какие-то глупости насчет тех переговоров, которые мы с тобой так удачно провели, я весьма ясно дам ей понять, что я по этому поводу думаю! Она же ничего не понимает ни в земле, ни в хозяйстве! Разумеется, я сам позволял ей ничего не знать и не понимать в этих делах, но я не могу позволить ей вмешиваться в наши идеально выстроенные отношения!

– И ты совершенно прав, Гарри, – поддержала его я. Я говорила спокойным тоном, но на самом деле испытывала невероятное облегчение. – Ты всегда был слишком мягок с Селией, и вот теперь она сочла возможным умчаться в ночь, не взяв с собой даже горничную, чтобы наедине переговорить с твоим зятем и моим мужем о наших личных и секретных делах.

– Действительно! – воскликнул Гарри. – Она поступила недостойно, и я в высшей степени ею недоволен. Когда она вернется, я прямо так ей и скажу.

– Да, – сказала я, – тебе, по-моему, давно пора было ей это сказать. – Я помолчала, а Гарри продолжал кипеть. Он был возбужден взрывом собственного гнева, и я уже понимала, что за этим последует. И, если честно, мне совсем не хотелось провести утомительный час или два в комнате на чердаке, отдавая дань его извращенной страсти. Однако все признаки этого были налицо. В последние дни мы с ним редко бывали в той потайной комнате; мне в данный момент нужно было соблюдать особую осторожность, а Гарри был слишком ленив и безынициативен, чтобы самому этого потребовать, но я знала, что это по-прежнему доставляет ему огромное наслаждение. Он налил себе еще вина и потянулся за моим бокалом. Я привстала, подавая ему бокал, и он наклонился вперед, пожирая глазами мою грудь.