Бертрис Смолл - Снова любить

— Как противоречивы византийцы, — сказала Кейлин. — Вы придерживаетесь религии, которая проповедует добродетель, и все-таки среди вас царит зло. Я не понимаю ваш народ.

— Все очень просто, — объяснил Аркадий. — Богатые хотят власти и богатства. Это дает им ощущение вседозволенности. Они жестоки и алчны. Вот тут-то вера приходит на помощь — ведь стоит только покаяться, и грехи отпускаются. Красота, можно грешить снова.

Это характерно не только для Византии, Кейлин. Все цивилизации достигают апогея на некотором этапе своего развития. Менее богатые подражают более богатым, а бедные так и живут в нищете, так как захватившая власть бюрократия и благодетельный правитель разрешают им играть в свободу. Хлеб и зрелища, моя дорогая девочка, позволяют править бедными, за исключением тех редких случаев, когда возникают чума, голод или война. Когда такое случается, даже императоры не удерживаются на своих тронах. — Он засмеялся. — Я циник, как вы, наверное, заметили.

— А я хочу так мало, — ответила Кейлин. — Выйти замуж за моего дорогого господина и, если боги того пожелают, родить ему ребенка. Я не покину эту виллу, здесь выращу детей и буду радоваться тому, что имею. Я не хочу участвовать в интригах, Аркадий.

— Вам не удастся избежать их, милая девушка, — усмехнулся он. — Аспар — это не просто аристократ с загородным поместьем, куда он может удалиться. Эта идиллия не будет продолжаться после вашей свадьбы. Вам придется занять место во дворце как жене первого патриция империи. Послушайтесь моего совета, милая девушка, и не связывайтесь ни с какой фракцией, как бы настойчиво они ни соблазняли вас присоединиться к ним, — а они обязательно попытаются сделать это. Вы должны сохранять нейтралитет, как это делает Аспар. Он предан только Византии.

— А я предана только Аспару, — сказала она тихо, но твердо.

— Это хорошо. О, милая девушка, теперь я вижу, что вас не соблазнят песни сирен при дворе. Вы так благоразумны! А теперь давайте вернемся к работе, которая обессмертит вас. У вас слишком роскошные формы для такой практичной женщины.

— Расскажите мне о состязаниях, ради которых вы так стремитесь вернуться в город, Аркадий, — попросила Кейлин после того, как снова приняла позу. — Я думала, что состязания бывают только в мае, в день основания города, и не знала, что они проводятся и в другое время. Опять будут гонки колесниц? Мне понравились гонки.

— Состязания проводятся несколько раз в году, — ответил он, — но это особые состязания, которые устраивает Джастин Габрас в честь брака с бывшей женой Аспара, Флациллой Страбо. Он не мог организовать их раньше, потому что весной проходили майские игры, а летом слишком жарко. Поэтому Джастин Габрас приурочил состязания к шести месяцам со дня его бракосочетания с Флациллой. С утра состоятся гонки колесниц, а после полудня — бои гладиаторов. Мне говорили, что Габрас заплатил за смертельные поединки.

— Я никогда не видела гладиаторов, — сказала Кейлин. — Они сражаются с мечами и щитами, не так ли? А что означают смертельные поединки?

— Ну что же, милая девушка, — начал Аркадий, — я вижу, это еще один пробел в вашем образовании, который я должен заполнить. Бои гладиаторов начались еще в древней Кампании и Этрурии, откуда появились наши предки. Первыми гладиаторами были рабы, которые сражались друг с другом до смертельного исхода ради удовольствия хозяев. Такие состязания, очевидно, пришли в Рим, но они проводились только в дни траура в честь заслуженных людей. Затем бои гладиаторов начали устраиваться частным образом. В конце концов гладиаторов стали регулярно включать в программу на декабрьских состязаниях во время сатурналий, а политики и те, кто нуждался в поддержке народа, финансировали бои гладиаторов в другое время. Публике нравились атмосфера возбуждения и обилие крови на таких состязаниях.

Сначала гладиаторами становились пленники, захваченные на войне, которые предпочитали рабству смерть. Они были опытными бойцами. Однако вскоре поток пленников уменьшился и возникла необходимость обучать мужчин, готовых стать бойцами. Многих преступников заставляли выходить на бой, но даже эти меры не обеспечивали возросшую потребность в гладиаторах. Тогда стали обвинять многих невинных людей в незначительных проступках и приговаривать их к выходу на арену. Первых христиан приносили в жертву. Когда не хватало мужчин, сражаться на арену посылали женщин и даже детей.

— Какой ужас! — воскликнула Кейлин, но Аркадий невозмутимо продолжал:

— В Капуе, Риме и Помпее, а также в других городах создавались школы гладиаторов. Некоторые школы принадлежали богатым аристократам, так что они могли тренировать своих собственных бойцов, а другие принадлежали людям, торгующим гладиаторами. Школы разрастались. Тренеры разрабатывали методику обучения, систему питания. Однако со временем гладиаторами становились и свободные граждане, которые сами сделали свой выбор.

— Не могу понять почему, — вставила Кейлин. — Звучит ужасно. А какое оружие они применяют, Аркадий? И как они сражаются?

— Обычно парами, — объяснил он, — хотя в прошлом на бой выставляли одну группу гладиаторов против другой. Как Правило, мало кому удавалось остаться на ногах. Профессиональные гладиаторы делились на три типа: самниты — с тяжелым оружием, трасианцы — легковооруженные, и те, кто выходил с сетями. Гладиатор с сетью был также вооружен кинжалом и копьем.

— Вы еще не рассказали о смертельных схватках, — заметила Кейлин.

— Бойцы сражаются, пока один не падет, если, конечно, Габрас не проявит милосердия к проигравшему. Зная Джастина Габраса, я сомневаюсь, чтобы он так поступил. Он добьется большей популярности среди зрителей, если предоставит им кровавое зрелище.

— Какой ужас! — повторила Кейлин, содрогнувшись. — Не думаю, что мне понравятся бои гладиаторов.

— Это добавляет остроту поединкам, — продолжил Аркадий. — При таких условиях соперники должны в совершенстве владеть оружием.

— Меня удивляет, что свободные люди соглашаются сражаться на таких условиях, — сказала Кейлин. — Знать, что тебя могут убить, — это страшная перспектива. — Она вздрогнула.

— Но всегда есть шанс, что тебя не убьют, — заметил он. — Кроме того, гонорар за смертельный поединок намного выше, чем за обычное сражение. До меня дошел слушок, что на состязаниях Габраса должен выступать очередной непобедимый чемпион, человек по прозвищу Саксонец.

— Мне жаль его, — вздохнула Кейлин. — Если он непобедимый чемпион, то остальные постараются приложить все силы, чтобы одолеть его. Он здорово рискует.

— Верно, — согласился Аркадий, — но это будет самый захватывающий поединок. Вы можете спуститься, Кейлин, и одеться. Я закончил. — Он отступил назад, любуясь своей работой. — Свершилось, и я думаю, это один из моих шедевров. — Он старался казаться сдержанным. — Аспар будет доволен и не поскупится заплатить за мои старания.