Бертрис Смолл - Рабыня страсти

Сердце Али Хассана бешено забилось, когда Зейнаб подарила ему нежный поцелуй.

— О-о-о, вот так гораздо лучше! — одобрительно произнесла она, причмокнув. — Любовник должен быть приятен во всех отношениях — в том числе и на вкус… А теперь, Али Хассан, займемся твоей головой. — Она быстро и умело вымыла короткие черные волосы Али Хассана. Они чуть вились, но были грубы на ощупь и совершенно не походили на волосы тех мужчин, что она знала прежде… Потом она досуха вытерла голову Али Хассана полотенцем. Затем, взяв чистую и свежую салфетку, она вымыла ему лицо, попутно изумившись, сколь сильно испачкалась белоснежная ткань… — Полно, да умывался ли ты хоть раз с тех пор, как уехал? — спросила она, оттирая его черную шею и уши.

Но разомлевший Али Хассан молчал. Теплая вода приятно расслабляла усталые мускулы. Как же приятно ему было! Наконец, он лениво промолвил:

— У нас не было времени поспать, не то что умыться… Скажи, Зейнаб, ты всякий раз так обихаживаешь любовника, когда он навещает тебя?

— Прежние мои мужчины были все сплошь высокородные и культурные, — откровенно отвечала она. — Ни один из них не лез ко мне в постель со вшивой бородой и грязным лицом…

— Отныне мы всегда будем купаться вместе! — пообещал Али Хассан. — А когда я завоюю Алькасабу Малику, ты будешь жить во дворце. Но это я уже тебе пообещал… Я наполню твою ванну не водой, а всеми мыслимыми благовониями, и мы будем наслаждаться вместе…

Зейнаб смолчала, но наградила его легкой улыбкой. Она всецело сосредоточилась на заботах об его теле. Ведь в ее задачу входило насколько возможно растянуть этот процесс…Наверняка луна уже скрылась за горами! Грациозным и неторопливым движением она взяла мочалку и щедро намылила ее, затем принялась тереть его широченную грудь, сплошь поросшую черными спутанными волосами. Вскоре на груди появилась обильная пена — и соски Али Хассана среди нежной белизны, нежно-розовые, выглядели странно беззащитными… Осторожно она сполоснула его. Потом вымыла одну руку, затем ладонь, вычистила ногти… Потом неторопливо занялась другой рукой. Повернув его, она стала тщательно тереть его волосатую спину, периодически смывая пену и щедро поливая его ароматной водой.

— А теперь придется тебе встать ногами на сиденье, Али Хассан: мне надо вымыть все то, что сейчас скрыто под водой.

С утробным смешком он подчинился. Теперь настала очередь Зейнаб удивляться — его мужское естество было уже в полной боеготовности и твердо, словно камень…

Зейнаб проигнорировала это впечатляющее зрелище — она аккуратно намылила одну ногу, потом стала тщательно ее тереть и незаметно нажала на тайную точку под коленкой. Со скрытым удовлетворением она увидела, как потрясающий член Али Хассана съежился. Этому фокусу когда-то очень давно научил ее Карим, правда, она искренне считала, что эта наука ей никогда не понадобится, а вот теперь пригодилась… Теперь она спокойно продолжала свое занятие — вымыла другую ногу, зад, живот и пах…

Смело она сжала в ладонях его яички:

— Что за славная парочка, Али Хассан! Вскоре им предстоит поработать…

Она уже заметила, что ему нравится ее смелость и прямота. Ее маленькая ручка нежно обмывала его драгоценности, скользя взад и вперед по потаенной тропинке. Она почувствовала, что жеребец снова просыпается… Тогда она быстро сполоснула его и вновь незаметно нажала на тайную точку, чтобы усмирить похоть.

— А теперь… — сказала она, — теперь ты чист — и должен вымыть меня, Али Хассан. Вот тебе чистая мочалка.

Он старательно трудился, подражая ее движениям, а она время от времени по-матерински наставляла его. Он глаз не мог оторвать от ее прелестной груди… Не сдержавшись, он куснул Зейнаб за шейку и за мочку уха. Рука его уже откровенно страстно проникла меж прелестных ее ягодиц, а палец словно сам собою скользнул в тугое отверстие…

Она тотчас же отчитала его:

— Ты что — маленький мальчик? Не можешь потерпеть?

Она за руку вывела его из ванны и вручила ему чистое полотенце.

— Вытри меня, и быстренько — а потом я вытру тебя.

И без глупостей, Али Хассан, — иначе я рассержусь на тебя! А если это случится, то я не смогу вполне сосредоточиться на всем том, что только Рабыня Страсти может дать мужчине!

Искренне напуганный, он вытер ее, не позволяя себе лишних вольностей.

…Куда же, во имя всех семи джиннов, запропастилась Инига, думала Зейнаб, беря чистое полотенце и неторопливо вытирая тело Али Хассана. Казалось, прошла вечность с тех пор, как она вошла в его шатер. Она намеренно растянула купание, но медлить более было нельзя — это могло возбудить подозрения. Если Инига к этому времени еще не подпалила шатры, то Зейнаб придется-таки совокупиться с этим человеком. Ну, по крайней мере, теперь он хотя бы чист…

— Пойдем, — взяв его за руку, она подвела Али Хассана к месту, где он обычно спал. — Видишь — женщины приготовили для тебя новый тюфяк. Он наполнен свежим сеном и ароматными травами. Укладывайся, Али Хассан, и предоставь мне полную свободу.

Он послушно лег на спину, и, к его крайнему изумлению, Зейнаб встала над ним во весь рост, осматривая все его большое тело. Подняв руки, она вынула шпильки из волос — и золотая волна окутала ее… С улыбкой она тряхнула головой, отчего легкие пряди заколыхались. Ленивым движением совратительницы она раздвинула свои потайные губки:

— Видишь мое тайное сокровище, Али Хассан? — а когда он кивнул, раскрыв от изумления рот и округлив глава, она продолжила:

— Нынче ночью я научу тебя всему, что нужно, чтобы оно засверкало и чтобы я была счастлива. И лишь после этого ты вкусишь блаженства!

Сердце его бешено забилось, когда он узрел влажную коралловую плоть, а ее слова пронзили его сладкой болью.

Теперь она уже склонялась над ним. Он едва дышал от волнения… Вот она, самая прекрасная женщина из всех, каких приходилось ему видеть, — и она принадлежит ему, только ему, без остатка! Спазм сдавил его пылающее горло, когда ее остренький язычок принялся порхать по его телу. Он лишь глазами следил за нею, а она ласкала его, начиная от самой шеи и кончая пятками. Затем она велела ему перевернуться на живот — он тотчас же покорился. О, как сладостны были касания этого теплого язычка!

Из груди его вырвался тихий стон, когда язык ее коснулся его зада. Нет, Хатиба не была столь восхитительной любовницей! Она, правда, послушно исполняла все, чего бы он ни пожелал, — но это… Теперь он даже не могу вспомнить ее лица. Хатиба сослужила ему службу — и лишь теперь понял он какую! Да не убей он тогда эту изменницу и всю ее новую родню, не послал бы тогда калиф этого беспомощного Хасдая-ибн-Шапрута на охоту за ним, и не заполучил бы он в конце концов Зейнаб…