Виктория Александер - Любовница на Рождество

Он сделал шаг и приблизился к ней.

– Но сейчас мне подходит эта жизнь. Подходит все это. – Он широко раскинул руки. – Вы подходите. Дом, жена, семья. Я изменился, повзрослел, если хотите. Я хочу все это. Хочу вас.

– Нет. Вы хотите то, что, считаете, вам следует иметь. – Она покачала головой. – А я хочу большего, чем быть средством для этого. – Повернувшись, она быстро поднялась по лестнице.

Он стоял и долго смотрел вслед Веронике. Он ведь думал, что мать рассказала ей о наследстве. Но тем не менее ему следовало самому ей об этом рассказать, а также об условиях получения этого наследства. Он не подумал о том, как она отнесется к этому, когда узнает. Он – полный дурак. Не нарочно, но он ее обидел. У Себастьяна все внутри перевернулось. Надо что-то предпринять. Жить без нее он не сможет. Сзади послышались шаги, он обернулся.

В дверях столовой стояли отец Вероники, ее тетя и бабушка.

– Мы все слышали, – презрительно бросила ему мисс Брамхолл и прошла мимо. – Подумать только – я отдавала должное вашей честности.

– Я очень разочарована, молодой человек. – Леди Брамхолл смерила его тяжелым взглядом. – Но мое разочарование не связано со сливовым пудингом – имейте это в виду, хотя я про пудинг не забуду. – Она вдруг наклонилась к нему и прошептала: – Свою внучку я знаю даже лучше, чем она себя. Она не тот человек, который меняет свои решения. Однако она не дура. Я советую вам дать ей пару дней, чтобы все осмыслить.

Он уставился на старую даму.

– Значит, у меня есть надежда?

– Это Рождество, мой мальчик. А надежда есть всегда. – Кивнув Себастьяну, она прошествовала за дочерью.

– Она права. – Лорд Брамхолл посмотрел на Себастьяна. – Вероника не дура. Но она влюбленная женщина, а женщины в таком состоянии хрупки и ранимы.

– Ясно, – пробормотал Себастьян.

– Я читал ваши книги. Вы не тот человек, который легко сдается, и отваги перед лицом опасности вам не занимать. – Взгляд Лорда Брамхолла был твердым. – Надеюсь, что ради счастья моей дочери в этом отношении вы не переменились, хотя и заявили, что стали другим.

– Я сделаю все возможное.

Лорд Брамхолл усмехнулся, бросил на него недоверчивый взгляд и последовал за матерью и сестрой.

По крайней мере в семье Вероники у него есть два союзника. А теперь придется вернуться к своей собственной семье. Он повернулся и вошел в столовую.

Его встретило гробовое молчание и девять пар глаз, смотревших на него осуждающе или сочувственно в зависимости от того, кто на него смотрел.

– Ну? – Он взял себя в руки и вызывающе произнес: – Начинайте.

Родственники сделали это хором:

– О чем ты думал?

– Почему не сказал ей о наследстве?

– Как ты мог?

– Так ты не женат?

– Очевидно, я не думал, – сказал он, отвечая Миранде. Потом повернулся к Бьянке: – Я не знаю, почему ей не сказал. Счел это не настолько важным, а чем дольше не говорил, тем труднее было сказать. – Он посмотрел на Диану: – Как я мог? Не знаю. Я вообще не соображал, что делаю.

Диана что-то хмыкнула, а он уже повернулся к матери.

– Да, мама, мы не женаты. Я хотел жениться. Не хотела она. Наконец я ее убедил. А теперь она думает, что это исключительно из-за проклятого наследства.

– Какой же ты дурак. – Хью уставился на него.

– Себастьян, нам надо поговорить, – заявил Эдриан.

– Ты должен убедить ее передумать, – твердо заявила мать.

– И ты не в ужасе от того, что мы не женаты? – Себастьян с удивлением на нее посмотрел.

– Я вообще недоумевала, почему она не носит кольца, – сказала Эвелин.

– Я потрясена и не нахожу слов. Тем не менее… – Мать припечатала Себастьяна решительным взглядом. – Ты любишь эту женщину, а она любит тебя.

– Может, тебе отправиться за ней? – предложила Диана.

– Не сегодня. К тому же… – Себастьян удрученно вздохнул, – она не… не во всем не права, а мне необходимо обдумать, как все исправить. Пока что… – Он обвел взглядом всех членов семьи, – я буду весьма признателен, если дальнейшего обсуждения происшедшего не последует. Понимаю, как вам трудно от этого воздержаться, но все же… Я знаю, что у каждого из вас имеется совет или способ разрешения моей проблемы. Я не желаю этого слышать, не сегодня по крайней мере. Считайте это вашим подарком мне. В конце концов, сейчас Рождество, и нас ждут рождественские подарки под елкой.

Эдриан задумчиво на него взглянул.

– Как пожелаешь.

Спустя несколько минут вся семья в несколько подав-ленном настроении собралась вокруг елки. Но с приходом детей начали разворачивать подарки, и настроение немного поднялось. Себастьян за это был всем благодарен – он совсем не хотел испортить семье праздник.

Вот уж поистине незабываемое Рождество.

– Ты собираешься развернуть эту вещь или будешь сидеть, уставившись на нее, до следующего Рождества? – В голосе бабушки прозвучало раздражение.

– Что вы здесь делаете? – Вероника подняла недовольный взгляд на бабушку и тетю. – Сколько времени вы здесь стоите?

– Долго. – Бабушка и Лотте явились в гостиную к Веронике подобно миссионерам, полным решимости спасти заблудшую душу.

Вероника была не в том настроении, чтобы выслушивать советы и увещевания, но взяла себя в руки.

– Дорогая, у тебя жалкий вид. – Бабушка уселась рядом с ней на диван. – Веки распухли, а нос покраснел.

– Знаешь, а тебя намного приятнее слушать, когда ты притворяешься, что у тебя особое настроение.

Лотте подавила смех и села по другую сторону от Вероники.

– Даже я не могу пребывать постоянно в этом состоянии. – Бабушка махнула рукой. – Вопрос не в том, почему мы здесь. Вопрос в том, что ты делаешь. Или, скорее, чего не делаешь.

– Ты вчера не произнесла ни слова всю дорогу, пока мы ехали в Лондон. – Лотте не могла скрыть сочувствия. – Мы же волнуемся.

– Не о чем было говорить.

Хотя плакать есть о чем. Она и поплакала ночью от злости, от боли и от потери. То, что она плакала, сильно ее удручило, потому что она не принадлежала к плаксивым женщинам. Но утром Вероника стала спрашивать себя, не поспешила ли она осудить Себастьяна. Теперь, спустя целый день после того, как она покинула Грейвилл-Холл, она уже не была уверена, что правильно поступила. Неужели эта ошибка с его стороны сводит на нет все? Неужели она отбрасывает что-то значительное, то, чего она уж и не думала снова найти? Неужели все перечеркнуто из-за его глупой оплошности? Она не считала его верхом совершенства. Почему сейчас она решила, что он идеален?

Вероника всегда гордилась тем, что она рассудительная и разумная. Очевидно, сейчас эти качества ее покинули. В чем дело? Кого ей винить: то ли время года на нее так подействовало, то ли сам мужчина? Вероятно, виной и то и другое. Как же отвратительно сознавать себя полной дурой!