Розалинда Лейкер - Хрустальные мечты

Она тяжело вздохнула. Наваждение, кажется, прошло. Москву и Санкт-Петербург разделяет огромное расстояние. Несмотря на все заверения Сары, их дружба не обещала выйти за границы обыкновенной дружеской переписки, хотя за время пути они с Сарой стали очень близкими друзьями, дорожные тяготы и трудности прочно укрепили их дружбу. По всей вероятности, она больше не увидится с Томом, что тоже немного огорчало ее.

Ночью впервые после его гибели Маргарите приснился веселый улыбающийся Жак — они вместе с ним гуляли вдоль берегов Сены. Легков ощущение счастья не покидало Маргариту и на следующее утро, когда она, проснувшись, стряхнула с себя сладкие сновидения. На душе у нее было покойно и светло, больше не надо было ни о ком заботиться. Хотя ухаживать за Сарой было весьма обременительно, Маргарита ни разу не пожалела об этом, однако теперь она могла и должна была подумать о самой себе и своем будущем.

Утро выдалось холодное и ясное. Спустившись вниз, чтобы позавтракать, Маргарита узнала, что весь их багаж уже перегружен на сани, на которых они теперь отправлялись в Санкт-Петербург. Вокруг не было видно никого из прислуги графини, ни самой графини д’Онвиль. Однако хозяин гостиницы передал Маргарите кошелек с деньгами вместе с запиской, которую она внимательно прочитала.

Графиня писала, что она вчера вечером получила оставленное мужем письмо, в котором сообщалось, что он в настоящий момент находится в Москве вместе с послом и что ей следует ехать туда. Что касается Маргариты и ее спутниц, то она, с целью ускорить их приезд, договорилась обо всем с главным почтмейстером Риги, и он послал нарочного известить все почтовые станции, чтобы для них всюду на всем пути до Санкт-Петербурга были готовы подставы.

— Именно этого я и опасалась, — грустно проговорила Жанна. — Теперь мы поедем без охраны.

— Кучер вооружен, — успокаивающе заметила Маргарита. — Ну что ж, если все кончили завтракать, то не пора ли нам в дорогу?

Французские вышивальщицы забрались в две кибитки с закрытым верхом и укутались с головой в меховые шубы. Бородатые, сурового вида возницы защелкали кнутами, лошади рванулись с места, и полозья саней легко и быстро заскользили по заснеженным улицам Риги.

За городом было еще красивее. Зима укутала поля серебристым снегом, на деревьях сверкал яркий иней. Замерзшие реки и озера блестели серо-голубым льдом, тогда как тусклое небо светилось желтоватым светом, поэтому казалось странным, что выпавший прошлой ночью белый снег падал именно сверху.

Дорога вилась через бедные нищие деревеньки, каменных домов не было видно вообще, везде стояли окруженные плетнями бревенчатые избы, из труб которых поднимались к небу серо-белые столбы дыма. Одни жители с любопытством разглядывали раскрашенные сани, быстро мчавшиеся мимо их домов, другие провожали их равнодушным взглядом, не отрываясь от своих будничных дел.

Все встречавшиеся путешественницам на дороге мужчины имели бороды, а головы всех женщин были повязаны платками, нередко яркими и цветастыми. Почти на всех были тулупы из овчины, подвязанные ремнем или простой веревкой, на ногах у всех были высокие валенки. Что касается ребятишек, то они кубарем носились возле дороги, закутанные с головы до пят в теплые одежды, их круглые рожицы сияли от радости. Они с детским любопытством рассматривали сани. Многие жители выглядели изнуренными. Маргарите было их жалко, потому что она знала, насколько тяжела жизнь крепостных крестьян, принадлежавших своим господам.

Французских женщин заинтересовали странные деревянные длинные доски, на которых бегали по снегу крестьяне, для скорости отталкиваясь палками от земли, но это, пожалуй, было единственным развлечением для их глаз. Во многом заключительная часть пути оказалась самой тяжелой. Несмотря на быструю подмену лошадей, путешествие от Риги до Санкт-Петербурга длилось четыре недели. Частые снежные бураны и метели вызывали длительные задержки, день проходил за днем, а перед ними все тянулась и тянулась бескрайняя снежная равнина.

Они утратили всякий интерес ко всем дорожным развлечениям, а деревни или редкие города с занесенными снегом избами почти не отличались друг от друга. Все это вызывало усталость и раздражение, перераставшие в ссоры и склоки. Девушки ворчали по всякому поводу. Еще больше их настроение ухудшалось из-за ночлега в неудобных жилищах и подаваемой там малосъедобной пищи. Однажды Виолетта и Жанна сцепились между собой, они кричали и царапались, поэтому их пришлось рассадить в разные сани до конца пути. Маргарита во что бы то ни стало пыталась сохранить мир, справедливо считая, что «худой мир лучше доброй ссоры». Единственная из портних, кто никогда не жаловался, была Изабелла. Маргарита по достоинству оценила ее выдержку.

Спустя два дня после наступления нового 1753 года лунным вечером их обоз въехал в Санкт-Петербург. На улицах города горели фонари, а в широких окнах мерцали свечи. То там, то здесь возле городских будок пылали желто-красным цветом жаровни, в воздухе от них висел теплый запах дыма.

Портнихи вертели головами, с изумлением смотря то в одну, то в другую сторону, иногда они вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть какое-нибудь великолепное здание, серебристое в лунном сиянии. Богатая лепнина и балконы украшали многие здания, походившие скорее на дворцы. Было ясно, что утром, когда рассветет, здания, выкрашенные инеем в светлые тона, будут выглядеть еще красивее. Повсюду виднелись шпили и луковки церквей, устремленные в небо. Через весь город, плавно изгибаясь, тянулась замерзшая лента реки. На ее пустынной, скованной ладом поверхности сверкали желтые отблески ночных огней.

Все девушки оживились, предчувствуя конец долгого и утомительного путешествия. Вскоре они подъехали к Зимнему дворцу, где жила императрица. Дворец поражал своими величественными размерами и ярко светящимися окнами. Сани остановились явно не у парадного входа, хотя громадное резное крыльцо и огромные двери вызывали немалое удивление. Ямщики спрыгнули с саней на снег, принялись отряхиваться и разматывать толстые шарфы, закрывавшие нижнюю половину лица, однако брови, ресницы и бороды были покрыты ледяной коркой от дыхания. Один из ямщиков направился ко входу, над которым висел фонарь, а за его стеклом тускло горела свечка, и исчез внутри.

Женщины одна за другой вылезали из саней. Все они страшно замерзли, устали и сильно проголодались. Маргарита, измученная не меньше, чем другие, первая вошла в дом, за ней робко последовали и остальные. Двери были двойными, чтобы напрасно не выстуживать теплый дом. Пройдя по холодным плиткам прихожей, они очутились в просторной передней, по обеим сторонам которой располагались двери, одна из дверей была открыта. В дверном проеме виднелся кучер, разговаривавший по-русски с сурового вида худощавой дамой, одетой в черное платье, кружевной передник и чепец. Кивая головой, она хмуро выслушала его до конца, затем резким движением руки велела удалиться. Прикрыв за собой двери, словно подчеркивая, что вход внутрь дворца запрещен, она прошла навстречу приехавшим женщинам и окинула их внимательным и холодным взглядом.