Розалинда Лейкер - Хрустальные мечты

— Уезжаешь? — недоверчиво спросил он. — Зачем? Ведь только сейчас мы стали так дороги друг другу.

— Да, но так надо. И я довольна, что уезжаю.

— А я ведь думал, что ты все-таки любишь меня!

— Конечно, люблю. Том. Но не в том смысле, который ты имел в виду. Я делала это ради Сары, ради ее светлой памяти, но старалась не совершать ничего такого, что было бы оскорбительным для нее, если бы она оставалась живой.

— Постой! Но ведь Сара хотела, чтобы мы были вместе, чтобы ты заняла ее место. Она, когда умирала, сама говорила, что у нее нет большего желания, чем это.

— Я очень сомневаюсь, что она хотела именно этого. Она была слишком деликатной, чтобы навязывать мне такое желание. Как я поняла, она хотела только одного, чтобы я нашла в жизни настоящую любовь, и только.

— А разве ты не обрела эту любовь за последнее время, когда мы с тобой были вместе? — умоляющим голосом спросил Уоррингтон.

Она покачала головой:

— Нет, Том. Нет.

— А я все это время вел себя так осторожно, так предупредительно, старался ничем не обидеть тебя, не задеть твоих чувств. Знаешь, когда мы были наедине, как часто мне хотелось обнять тебя, поцеловать?

— Конечно, знаю, Том, — с жалостью ответила она, думая о том, как часто люди принимают за любовь обычное плотское влечение. Только недавно она поняла: Том не любил ее по-настоящему, да, его влекло к ней, он испытывал вожделение, но не более того, не саму любовь.

— Извини меня, но я сразу поняла, для чего ты вернулся в Россию, причем на заранее обусловленный срок. Ты посчитал, раз ты вдовец, а я потеряла мужа, то полгода или чуть более того вполне хватит, чтобы завоевать мое сердце и увезти меня с собой. Том, ты ошибся. Этого не произошло. Да и в любом случае, я никогда не смогу заменить тебе Сару. Ты будешь любить ее до конца своей жизни, и никуда тебе не деться от этого.

Лицо Уоррингтона стало строгим и суровым, казалось, он впервые осознал, какой непоправимой утратой стала для него смерть Сары, что теперь для него все изменилось, и уже ничего нельзя было исправить.

Наступил долгожданный день коронации. Маргарита, как и многие другие, стояла возле входа в собор, ожидая появления императрицы, которая должна была вот-вот появиться. Стоит ли говорить, что весь Кремль, вся Соборная площадь были заполнены толпой народа, военных и чиновников. Отовсюду раздавались восторженные крики «ура!» и «слава матушке императрице!». Наконец к собору медленно подъехал экипаж с императрицей в сопровождении конного эскорта. Екатерина встала и спустилась вниз. Маргарита тревожным взглядом быстро оглядела надетое на Екатерине платье. Казалось, все было и порядке, но опытный взгляд портнихи заметил небольшую складку на юбке Маргарита бросилась навстречу императрице, опустилась на колени и быстро одернула полу юбки, затем руками разгладила лишнюю складку. Теперь все было в порядке. Придворные оттолкнули и сторону Маргариту, и императрица величаво взошли в собор.

Торжественного выхода императрицы из собора пришлось ждать долго, все на площади начали изнывать от нетерпения. Наконец на крыльце собора возникла величественная фигура Екатерины, ни голове у нее сверкала золотом и бриллиантами корона. Маргарита ахнула, как и все, стоявшие на площади, зрелище действительно было ошеломляющим.

В правой руке Екатерина держала скипетр, усыпанный алмазами, а в другой руке державу — золотой шар с крестом наверху. Юбка императрицы вся была усеяна вышитыми изображениями двуглавого российского орла, корсаж платья украшало такое же изображение орла, правда, гораздо большего размера. Ниспадавшая с плеч Екатерины пурпурным мантии были оторочена горностаем и также имела на себе вышитое изображение двуглавого орла. Верхняя часть лифа расшивалась серебряной тесьмой и мелкими алмазами, их ясный и чистый блеск перекликался с блеском более крупных алмазов, усыпавших корону.

Наверху короны, ярко выделяясь на чистом и холодном фоне прозрачных бриллиантов, горел красным огнем громадный, невиданной красоты турмалин. У Маргариты перехватило дыхание от такой величественной красоты. Екатерина, проходя на соборную паперть, незаметно кивнула ей головой. Едва толпа увидела императрицу, как вся площадь огласилась восторженными громкими криками.

После завершения коронационных торжеств в Москве двор перебрался обратно в Петербург. В северной столице началась непрерывная череда празднеств, балов, фейерверков. Один из самых больших и роскошных балов было решено устроить в Зимнем дворце. Среди приглашенных, разумеется, была и Маргарита. Вечером к дворцу стали съезжаться сотни и даже тысячи гостей. Возле парадного входа царила невероятная теснота, приехавшие на бал нескончаемым потоком поднимались наверх по парадной мраморной лестнице. На верхней площадке лестницы тоже была толчея, но уже не такая плотная, как у основания. Через распахнутые позолоченные двухстворчатые двери гости сперва попадали в небольшой круглый зал, миновав который они оказывались в громадном, украшенном позолотой и лепниной парадном зале. Сотни свечей в настенных канделябрах освещали все его огромное пространство. Во дворец съехалось около трех тысяч гостей, но поскольку и сам дворец, и парадный зал были высокими и просторными, создавалось впечатление чего-то широкого н свободного. Маргарите показалось, что такое возможно только в сказке.

Она довольно долго разговаривала со знакомыми придворными, обсуждая многочисленные события в жизни города. Затем, утомившись от духоты, решила выпить лимонаду, чтобы немного освежиться. Для этого надо было пройти сквозь шелковые занавески в соседний буфетный зал, почти не уступающий по своим размерам парадному.

Здесь стояли накрытые столы с закусками и винами. Едва только она очутилась в этом зале, как неожиданно столкнулась липом к лицу с Екатериной, сидевшей возле одного из столов. Маргарита почтительно склонилась в реверансе.

— Мне бы хотелось выразить вам свою глубокую благодарность, — первая начала разговор Екатерина. — Ваше платье для коронации выше всяких похвал. Оно настолько великолепно, что у меня нет слов, чтобы выразить в полной мере свое восхищение.

Маргарита еще ниже склонилась в реверансе, она прощалась с императрицей.

Следующий день был днем отъезда. На проводы пришли все: Жанна, Изабелла, Софи и Виолетта, причем все ее подруги пришли имеете с мужьями, а Жанна с сыном н его невестой, — настолько все любили и уважала Маргариту. Во время прощания было немало слез, поцелуев и объятий. Еле-еле вырвавшись из удерживающих ее рук, Маргарита вспрыгнула в карету, и тут же прозвучал сигнал к отправлению дипломатического кортежа. Кареты тронулись вперед под вооруженным эскортом. Из окна кареты Маргарита махала рукой своим подругам и друзьям, шедшим следом за каретой а также махавшим ей на прощание, до тех пор, пока они не скрылись из виду. Ей показалось, что в стороне вдали мелькнула фигура Уоррингтона, наверное, тоже пришедшего проводить ее.