Лора Лэндон - Уловки любви

— Винсент!

Он обернулся. Позади него стояла Грейс, кутаясь в одеяло, которое он обернул вокруг ее плеч.

— Все кончилось, Грейс. Вы не пострадали? Ребенок…

Он увидел, как Грейс инстинктивно положила одну руку на живот.

— С ребенком все в порядке.

Неожиданно для себя Винсент понял, что испытал огромное облегчение от этих слов. Грейс сделала шаг к нему.

— Что происходит?

— Ничего.

Он пошел ей навстречу и привлек к себе. Но она уперлась ладонями в его грудь и оттолкнулась от него.

— Не обманывайте меня, что происходит? Сначала в вас стреляли, потом кто-то поджег дом, в котором вы спали. Вы знаете, кто это был?

Он снова попытался привлечь ее к себе, но она отошла от него так, что он не мог до нее дотянуться.

— Вы что-нибудь видели? Огонь не успел причинить очень много вреда, это значит, что вы заметили пожар вскоре после того, как он начался. Что вы видели?

Винсент покачал головой, но Грейс не собиралась сдаваться. Она жестом показала, что не примет отказа, и требовательно повторила:

— Что?

— После того как в меня стреляли, я видел, как какой-то мужчина ускакал на белом коне. И сегодня ночью я видел его снова.

— На белом коне? Вы знаете кого-нибудь, у кого есть белый конь? Может быть, это кто-то… — Винсент увидел, как Грейс побледнела. Она подошла к нему, чтобы он ее обнял. — Это он, — прошептала она.

Он почувствовал, как она покачнулась в его объятиях.

— Грейс, я не могу за это поручиться, я не видел его лица.

— Это должен быть он. Фентингтон известен своим пристрастием к белому. У него белая лошадь, белый экипаж, белая одежда.

— Возможно, это просто совпадение.

— Вы сами знаете, что нет. Он хочет вас убить, потому что на балу в доме Пендлетона вы поставили его в неловкое положение. Я думала, он об этом забыл, потому что с тех пор не появлялся ни на одном приеме.

— Его не приглашали.

Грейс посмотрела на Винсента с удивлением.

— Не приглашали?

— Свет наконец решил поставить клеймо осуждения на его сексуальных извращениях. Все удалили имя Фентингтона из списков своих гостей.

— Винсент, он винит в этом вас. Нас обоих.

Винсент обнял Грейс за плечи и привлек ее ближе.

— Утром мы отправляемся в Лондон.

— И что потом?

— Потом мы поженимся, как запланировали. Вас будет защищать мое имя. А о Фентингтоне я позабочусь.

На лице Грейс появилось озабоченное выражение, но Винсент не стал обращать на это внимания и повел ее обратно в дом.

— Моди открыла окна, так что дымом уже не так сильно пахнет. Пока дом проветривается, мы посидим в кабинете.

Они вместе пошли в сторону кабинета. Когда они вошли в комнату, Винсент не дал Грейс сесть одной на диван. Она казалась очень маленькой, испуганной и очень хрупкой. И он подошел к большому креслу, обитому коричневой кожей.

— Идите сюда, — прошептал Винсент и протянул руки к Грейс.

Она, не колеблясь, пришла в его объятия. Он сел, потянул ее и усадил к себе на колени. Грейс тяжело вздохнула, свернулась клубочком у него на коленях и спрятала лицо на его груди. Винсент подоткнул одеяло под ее подбородок и обнял. Он мысленно дал зарок, что если Бог позволит ей благополучно разрешиться от бремени и сохранит ей жизнь, он никогда больше не подвергнет ее опасности.

Винсент положил подбородок на ее макушку и почувствовал всплеск желания. Он водил руками по ее плечам, вниз по рукам, пропускал между пальцами ее густые золотистые волосы, гладил шею и плечи. Потом посмотрел ей в глаза — посмотрел и окунулся в богатство чувства, которое он с таким героическим упорством старался игнорировать. И он понял, что битва проиграна. Винсент опустил голову и поцеловал Грейс со всей страстью, против которой он боролся с тех самых пор, когда встретил ее. С тех пор, когда впервые к ней прикоснулся, когда уложил ее в постель. Он прижал губы к ее губам и поцеловал ее снова. Она обвила руками его шею, повернулась к нему, и их поцелуй стал глубже. Ему отчаянно хотелось ею овладеть, сделать ее своей, уберечь ее от всех опасностей. Это было то самое собственническое чувство, которое он пообещал себе никогда больше не испытывать. Оно шло вразрез с его клятвой сделать все, что в его силах, чтобы защитить себя, свое сердце.

Он снова ее поцеловал, потом прижал ее крепче и положил подбородок на ее макушку. Он не мог смотреть на нее, но смотрел прямо перед собой. Он не хотел, чтобы она увидела в его глазах неприкрытое желание. И не хотел сам видеть ее красные, припухшие губы, чувствуя острое желание поцеловать их снова. Винсент знал, что уже совершил роковую ошибку, и он не хотел еще больше осложнять свое положение эмоциями, которые нельзя повернуть вспять. Он знал, что и так уже привязался к ней сильнее, чем требовал разум. И если он снова ее потеряет, его сердце просто не выдержит.

Грейс с ужасом думала о том, как вернется в Лондон и предстанет перед Каролиной. Да и остальные сестры к этому времени уже должны все знать. Она повернулась к окну экипажа и стала смотреть на окружающий пейзаж. Лучше смотреть на зеленые холмы и сочные луга, чем думать о сцене, которая разыграется, когда они приедут в Лондон. И намного лучше, чем наблюдать, как лицо Рейборна все больше мрачнеет.

Утром, как раз когда они готовились к отъезду, ей снова было плохо. Винсент встревожился. Казалось, сам воздух вокруг него так густо наполнился тревогой, что его можно было резать ножом. Грейс глубоко вздохнула. Хорошо, если им не придется делать остановку на пути в Лондон.

— Вы хорошо себя чувствуете?

Грейс еще мутило, но она с усилием глотнула, пытаясь избавиться от этого ощущения.

— Прошу прощения, что задержала наш отъезд.

— Это не важно. Тошнота — признак беременности, вероятно, она продлится еще по меньшей мере несколько недель.

Грейс улыбнулась:

— Когда моя сестра Джози ждала первого ребенка, ее тошнило весь срок. Она замужем за виконтом Кармоди. Мы все боялись, что к тому времени, когда малыш родится, мы услышим, что ее обвиняют в убийстве.

Рейборн посмотрел на нее из-под нахмуренных бровей, и она подумала, что сегодня утром он удивительно красив. От простого проявления заботы с его стороны ее сердце забилось чаще.

— Ее бедному мужу очень сильно доставалось. Он даже грозился переехать жить к Веджвудам до тех пор, пока все это не закончится. Слава Богу, следующие два малыша были намного милосерднее к своей матери. С последним ее вообще нисколько не тошнило.

Рейборн нахмурился.

— Сколько же у нее детей?

— Трое. Хотя я предчувствую, что скоро мы услышим новость о четвертом. У меня просто такое чувство.

— Значит, они все девочки?

— Нет, все мальчики.

Рейборн нахмурился еще сильнее.