Лора Лэндон - Уловки любви

— Пожалуйста, люби меня.

Он издал низкий рык побежденного животного, обхватил ее руками и притянул к себе, потом накрыл ее рот своим, целуя ее с такой страстью, с какой умирающий от жажды припадает к источнику. Его губы прикоснулись к ее, и Грейс открыла рот в непреодолимом желании. Она охотно следовала за ним, прильнула к нему, вцепилась в его плечи. Их соединение было подобно взрыву. Винсент целовал ее снова и снова, он отдавал и брал, пока ей перестало хватать воздуха. Но дыхание больше не имело значения, ей не нужно было никакого другого воздуха, кроме того, который они делили с Винсентом. Ей нужно было только одно — чтобы он сжимал ее в своих объятиях. Она подняла руки и обвила его шею, ближе притягивая к себе.

— Мне следовало догадаться, что держаться от тебя подальше будет невозможно, — прошептал он.

— Невозможно. С самого начала, — так же шепотом ответила она.

Он стал покрывать поцелуями ее щеку, потом шею сбоку. Грейс сгорала от желания, казалось, ее тело становилось все горячее, и вот уже она стала опасаться, что вспыхнет пламенем. Руки Винсента двигались по ее телу, по чувствительной коже ее спины. Он прижал ее к себе крепче. В ночной тишине раздался стон Грейс, она погрузила пальцы в густые темные волосы Винсента.

От поднял голову от ее шеи и снова припал к ее губам в глубоком поцелуе. Он целовал ее так страстно, что вскоре она почувствовала, что у нее слабеют ноги. Ее сердце грохотало в груди, как упряжка бешено мчащихся лошадей. Руки Винсента творили свое колдовство, поглаживая ее бока. Из груди Грейс вырвался тихий стон, она запрокинула голову. Его пальцы неутомимо ласкали ее, и она потеряла способность думать.

— Винсент…

Воздух вырывался из ее груди хриплыми вздохами, все ее тело лихорадочно дрожало от желания, какого она никогда еще не испытывала. Она даже не знала, что можно желать так сильно. Она едва сознавала, что Винсент поднимает ее ночную рубашку и снимает ее. Ее кожи коснулся прохладный ночной воздух. Эта прохлада была ей приятна, ведь все ее тело, казалось, было в огне. А потом он прикоснулся к ней. Плоть к плоти. Его пальцы и руки скользили по ее коже, прокладывая путь к животу, где рос их ребенок.

Грейс почувствовала, что слабеет, и схватилась за его плечи. Ей стало трудно стоять прямо.

— Ты мне нужна, — пробормотал Винсент.

Он поднял ее на руки и понес к кровати. Грейс потянула его на себя. Он тоже был ей нужен. Нужен, как никто и никогда в ее жизни.

Еще долго после того, как Грейс и Винсент занимались любовью, они не отодвигались друг от друга, их тела были все еще соединены, руки и ноги сплетены, так они и лежали в приглушенном лунном свете. Грейс гладила руками его тело, бугристые мускулы плеч и рук. Винсент приподнялся на локте, посмотрел на нее и спросил:

— Ты в порядке?

Тревога за нее проложила на его лице тонкие линии морщинок. Грейс отвела с его лба упавшую прядь волос и улыбнулась:

— Лучше некуда. Ты был само совершенство.

Она обвила его руками и притянула к себе, обнимала его великолепное тело, гладила влажную кожу и изумлялась ощущениям, которые только что пережила. От избытка чувств из ее глаз текли слезы. Слезы любви.

— Ты собираешься заставить меня рискнуть всем, не так ли?

Он перевернулся на бок и повлек ее за собой, притянул ее ближе и натянул на них обоих одеяло.

— Что за жизнь была бы у нас, если бы я этого не сделала?

Грейс лежала рядом с ним, пристроив голову под его подбородком. Он поцеловал ее в макушку и стал гладить ее тело легкими нежными движениями, пробегая пальцами вверх и вниз ее по рукам, по спине. От его прикосновений ей становилось тепло, и она знала, что много бы отдала, лишь бы так было всегда.

— Грейс, я не уверен, что у меня достаточно храбрости для этого. Я уже…

Он замялся, Грейс знала, как трудно ему подобрать слова, как трудно признаться, что он очень боится.

— Я знаю, что ты потерял. Но у меня достаточно храбрости для нас обоих. — Она прижала ладонь к его щеке, не давая ему отвернуться и вынуждая смотреть на нее. — Пообещай, что никогда не будешь во мне сомневаться, что будешь верить, что я никогда тебя не оставлю.

В его глазах была такая глубокая печаль и тень сожаления, что это тронуло Грейс до глубины души. Он пытался защитить свое сердце. Да, ей потребуется вся ее храбрость. И терпение. И ее любовь.

Грейс положила пальцы на его шею и притянула его голову к себе так, что их губы соприкоснулись. От прикосновения по всему ее телу от макушки до кончиков пальцев на ногах разлетелись огненные стрелы. Он поцеловал ее с нежностью, тронувшей ее до самого сердца. Потом поцелуй стал глубже, и она открыла рот, принимая его.

— Винсент, люби меня.

— Ты уверена? — прошептал он, касаясь губами ее губ, а его руки тем временем уже скользили по ее телу.

Грейс улыбнулась:

— Доверься мне.

Он снова ее поцеловал.

— Жена, ты не оставляешь мне выбора.

Винсент был прав. Свет дал им ровно две недели уединения, и все это время никто не навязывал новобрачным своего общества. Целых четырнадцать дней их не потревожила ни одна живая душа. И это были две самых восхитительных недели в жизни Грейс. Никогда еще она не была так счастлива. Винсент оказался самым заботливым любовником. И самым удивительным. Грейс и раньше знала, что любовь между мужем и женой — это нечто особенное, но до Винсента она даже не представляла, что жизнь может быть настолько чудесной.

Ей очень не хотелось, чтобы их уединение кончалось. Они проводили дни и вечера, лучше узнавая друг друга. Гуляли в прекрасном саду за внушительным городским домом Рейборна, а иногда даже проводили день, занимаясь любовью. Часто бывало, что Грейс сидела и читала, в то время как Винсент работал над бухгалтерскими книгами, которые ему приносил управляющий Генри Джеймс. Винсент постоянно изыскивал способы внести какие-то усовершенствования в то, что перешло к нему по наследству, улучшить жизнь тех, за кого он был в ответе. Он часами расспрашивал управляющего о состоянии земли и скота, о здоровье арендаторов, узнавал, чьи дома нуждаются в ремонте.

По вечерам Грейс играла ему на рояле. В зависимости от настроения Винсента она выбирала на каждый вечер какую-то определенную пьесу, которая, как она думала, ему понравится. Что-то серьезное и наводящее на размышление или оживленное и игривое. Иногда это могла быть одна из самых энергичных мелодий Бетховена. Грейс считала, что они нравятся Винсенту больше всего. После того как она заканчивала, они сидели вместе у пылающего камина. Винсент обнимал ее, а она прижималась щекой к его груди и слышала, как под ее ухом спокойно бьется его сердце. Когда огонь угасал и в комнате темнело, он нежно целовал ее и они вместе поднимались в спальню. После той первой ночи Винсент ни разу не прощался с Грейс у ее двери, он всегда приходил в ее постель или брал ее в свою. Иногда они сначала разговаривали, он держал ее в своих объятиях и рассказывал, каково это — расти единственным ребенком в семье. А Грейс рассказывала ему, каково расти среди толпы сестер. Он смеялся над ее историями, и она понимала, как ей повезло иметь сестер, потому что Винсент не представлял себе иной жизни, кроме как в одиночестве.