Наталья Павлищева - Королева Марго. Искушение страсти

Бракосочетание назначили на понедельник 18 августа 1572 года. Маргарита рыдала день и ночь, но воспротивиться не могла. В день свадьбы невеста, несмотря на обильно залитое слезами лицо, была невозможно хороша. О лучшей и мечтать нельзя! Под стать самой очаровательной Маргарите ее наряд.

Но сложность состояла в том, как провести обряд, ведь гугенот Генрих входить в собор Парижской Богоматери не мог, его пришлось «заменить» Генриху де Валуа. Такое бывало, когда свадьба совершалась заочно, Европа привыкла к заочным венчаниям, но на сей раз жених стоял снаружи, а брат невесты представлял его внутри. Разрешение на брак так и не привезли, и Маргарита, прорыдав всю ночь в церкви архиепископства, решила, что не скажет «да» ни в коем случае! Понимала ли она, какую опалу навлечет на себя, ведь даже сами епископы отступили под сумасшедшим нажимом короля? Едва ли, однако желания становиться королевой всех этих одетых в черное людей не имела совершенно.

В предыдущий день Генрих попытался ухаживать за своей супругой, он чуть смущенно заявил:

— Марго, я очень рад, что ты станешь моей женой…

Для не привыкшего к сантиментам Генриха это было верхом галантности и даже храбрости, но для Маргариты еще одним свидетельством того, что они с женихом совершенно разные люди.

— Я не Марго, так зовет меня только король, это его право. Я Маргарита, прошу вас не забывать об этом.

И снова на глазах слезы. И чего ревет, ведь он не собирался ее обижать, напротив, намерен сделать самой счастливой женщиной. Конечно, и кроме Маргариты вокруг полно красавиц, которые поглядывали и даже заглядывались на крепкую фигуру наваррца, но он твердо решил хранить супруге верность! Во всяком случае, пока… И сохранил… тоже пока…

Она ведь действительно «да» не сказала, только жених об этом не узнал.

Венчание проводил дядя жениха кардинал Бурбонский. На вопрос к невесте, согласна ли стать женой Генриха де Бурбона короля Наварры, кардинал ответа не получил! Маргарита молчала.

Несколько мгновений ожидания показались вечностью не только ей самой, растерянно смотрел кардинал, повернул к невесте голову Генрих де Валуа… и тут Маргарита почувствовала такой пинок в спину от брата-короля, что невольно дернулась вперед.

— Невеста кивнула, она согласна, просто не в силах выразить это!

Потом это отсутствие ее четко произнесенного согласия поможет при… разводе.

Наконец церемония была закончена, Генрих де Валуа передал супругу Генриху де Бурбону. Видя, в каком полуживом состоянии находится Маргарита, обиженный король Наварры лишь слегка коснулся губами ее губ. Генрих де Бурбон действительно обиделся. Пусть он не столь расфуфырен, не столь обучен придворным правилам и разным условностям, но ведь он не так уж плох, что же Маргарита откровенно горюет? В конце концов, это оскорбительно, словно ее выдают замуж не за короля, а за простолюдина из диких мест!

Решив обидеться, Генрих стал крутить головой в поисках другого предмета для ухаживаний, но его голова и глаза упорно возвращались к красавице-невесте. Нет, это неприлично по любым правилам — искать себе любовницу прямо на собственной свадьбе! Тем более после торжественного пира, устроенного в огромном зале Кариатид, был дан бал. Открыла его невеста, вернее, теперь уже жена.

И снова присутствующие были потрясены грацией, изяществом, чувством ритма Маргариты, которая исполнила итальянские и испанские танцы, в том числе танец с факелами. Все прекрасно видели, что она несчастна, что слезы так и просятся на волю и их едва удается сдерживать, жалели новобрачную и косились на Генриха, явно робевшего перед супругой.

Брантом не удержался, чтобы не описать прелесть новобрачной и ее страдания, а также не расписать явное несоответствие молодоженов друг дружке.

О чем думала королева-мать, наблюдая за своей дочерью и ее мучениями? Неужели не было жаль юную Маргариту, вовсе не желавшую этого брака, неужели доводы политика столь пересилили доводы материнского сердца? Или это сердце изначально было глухо к терзаниям Маргариты? Похоже, так.

Стали ли они настоящими мужем и женой? Вопреки всем выдумкам литераторов, повествовавших о злоключениях «королевы Марго» в первую брачную ночь, можно точно сказать, что стали. Маргарита в собственных мемуарах писала, что они семь месяцев занимались любовью молча.

— Мы оба в день свадьбы были уже настолько грешны, что воспротивиться этому было выше наших сил.

Генрих через двадцать семь лет на вопрос, принес ли брак им с королевой удовлетворение, ответил:

— Мы оба, королева и я, были молоды и полны жизни, разве могло быть по-другому?

Так что не спал в первую брачную ночь Генрих Наваррский в постели мадам де Сов, эта любовница появилась у короля куда позже. В первую ночь он пытался доказать собственной супруге, что жизнь прекрасна даже рядом с ним.

На следующее утро глазки королевы Маргариты заметно повеселели, что дало возможность придворным пошутить, мол, пусть Наварра и маленькое королевство, но король у нее очень даже ничего… Танцевала Маргарита уже с собственным мужем, все казались довольными.

Все, кроме королевы-матери, но Екатерина Медичи скрывать свое удовольствие и недовольство умела прекрасно…

Свадебные торжества должны были продлиться неделю, в первые дни все надеялись, что так и будет. Хотя многочисленные показанные для увеселения гостей представления изобиловали аллегориями на победу католиков и поражение гугенотов, что не могло вызвать удовольствия последних, а сам Генрих откровенно мечтал, чтобы все поскорей закончилось и он получил возможность увезти свою красавицу-супругу в родной Беарн или Нерак, пока все выглядело благополучным и праздник продолжался…

Однако Екатерину Медичи все меньше устраивало влияние, которое в результате своего пребывания в Париже приобрел на короля адмирал Гаспар де Колиньи. Карл уже открыто называл его «отцом родным» и все больше прислушивался. Но Гаспар де Колиньи — это конфликт с Испанией, чего допустить Екатерина никак не могла.

Если опасности не понимает Карл, то как ее может не видеть сам мажордом, нельзя же ради усиления своего влияния на государственные дела ввергать Францию в новую войну? Екатерине казалось, что, пожертвовав собственной дочерью, она обеспечила мир в стране между католиками и гугенотами, к чему же еще и отправлять их на внешнюю войну? Гугенот де Колиньи так не считал, он посмеивался над стараниями королевы-матери замирить всех одними танцами и свадебными торжествами. Женщина даже на троне остается женщиной, что с нее взять.

Для Екатерины стало ясно, что ни к чему свадьба Маргариты не привела, вернее, дала прямо противоположный результат — теперь король был полностью на стороне Колиньи и начало войны только дело времени. Все чаще взгляд королевы-матери останавливался на Генрихе де Гизе. Неужели она не разрешила Маргарите выйти замуж за Гиза, настраивала короля против Гизов, чтобы теперь его полностью подчинил себе гугенот Колиньи?