Селеста Брэдли - Когда она сказала «да»

Он осекся, не в силах продолжать.

— Когда видишь их, видишь молодого Рена Портера, здорового и сильного…

Закрыв глаза, он коснулся лбом ее лба.

— Нет, я не вижу себя прежнего. Там, где был я, зияет пустота. Тот Рен давно мертв.

Она долго молчала: вещь настолько необычная, что он даже отвлекся от невеселых мыслей.

— О чем ты думаешь?

Должно быть, о чем-то интересном…

— Как выглядит тот лабиринт, что за домом? Эти кусты самшита очень стары.

Опять растения. Должно быть, действие опиума.

Рен со смехом вздохнул:

— Во времена моего кузена за ними прекрасно ухаживали. Парк был как картинка. Люди приходили издалека, чтобы им полюбоваться, и мой кузен всегда с гордостью показывал им кусты и другие растения. В детстве я всегда играл здесь летом. И, едва выйдя из экипажа, решил разгадать тайну лабиринта. На это ушло несколько недель, но я все еще помню, как из него выйти, даже сейчас.

— Это классическая схема, вполне возможно, оригинал Бэтти Лэнгли, еще с восемнадцатого века, поскольку кусты действительно очень стары.

Она устремила на него рассеянный взгляд и улыбнулась.

— И твое молодое воплощение не умерло. Ты помнишь лабиринт, словно ходил по нему вчера.

— Я помню все, Калли.

Рен осторожно обнял ее.

— Сначала я думал, что мне снятся кошмары. Но потом обрывки образов приобрели значение и смысл. Я жил в темноте достаточно долго, чтобы снова представлять их, оживших, охваченных паникой, старавшихся вдохнуть поглубже, — и помнил каждый мучительный момент, когда меня убивали.

Она прижалась к нему.

— Почти, но не убили.

— Да. Почти, но не убили.

— Расскажи. Расскажи о каждом мучительном моменте. Громко и смело.

— Нет.

— Но это поможет, обязательно поможет.

Она откинула голову, чтобы взглянуть в его лицо.

— Я серьезно, Рен. Знаешь, что происходит, когда слишком часто рассказываешь анекдот? В первый раз воспоминания настолько сильны, что ты словно переживаешь полученное впечатление, но потом ты больше вспоминаешь собственные рассказы. Истинные воспоминания словно отступают. И каждый раз все дальше, пока не окажется, что ты передаешь воспоминание о воспоминании. И анекдот становится всего лишь историей.

— Нет.

— Но почему?

— Потому что эта история не для женских ушей. Потому что уже за полночь. Потому что ты ранена и нуждаешься в отдыхе.

— Но как насчет этих людей? Что, если они все еще в деревне?

Его руки конвульсивно сжались:

— Я смогу встать перед ними лицом к лицу, если ты будешь рядом.

Ее руки скользнули под его жилет.

— Вот увидишь, я просто приклеюсь к тебе. И как бы я хотела тебя погладить. Особенно попу…

Он тихо рассмеялся, и она ошеломленно моргнула:

— Неужели я сказала это вслух?

— Сказала. И я всегда буду хранить эти слова в душе.

Она не обиделась на его веселый тон. Ей нравилось смешить его.

— Я люблю посмеяться с тобой.

Она бы хотела смешить его вечно. Смешить, заставлять стонать, реветь в оргазме, пока она сосет его фаллос.

— Калли, ты говоришь во сне. Я бы позволил это, но твоя мать ждет, чтобы сменить меня.

— Мама всегда не прочь поговорить об оргазмах.

— Зато возражаю я. Почему бы тебе не подумать о чем-то еще?

Ей нравилось думать о Рене. Дорогом, вечно грустном, сильном Рене. Она так его любит.

Но Рен ее не любил. И совсем не верил. Считал, что она бросит его, но она этого не сделает. Никогда! И ни за что. Ее сердце разрывалось при мысли о том, что он ей не верит.

Она тихо заплакала во сне. Теплые слезы падали в ладонь Рена.

Она никогда не сможет заставить его поверить.

Кто-то нежным поцелуем коснулся ее лба:

«Я верю, Калли. До меня, конечно, не сразу доходит истина, но в конце концов я все понимаю.

И клянусь, больше никогда не допущу, чтобы ты пострадала из-за меня».

Когда-то он жил, постоянно подвергаясь опасности, умея выжить исключительно благодаря интуиции и проницательности. С той минуты, как Калли его разбудила, он снова обрел и то и другое. И сейчас между лопатками кололо, а волоски на затылке стояли дыбом.

Разбитая лестница, запертая дверь в подвал, обезумевшая лошадь.

Кто-то желал им зла.

Наутро Рен нашел Дейда на конюшне. Одетый в широкую кружевную сорочку прошлого века, тот кормил престарелых упряжных лошадей.

Дейд виновато глянул на Рена:

— Я нашел ее в одной из спален. У нас не было времени собрать вещи, когда Атти пропала. У меня больше ничего нет.

— Заткнись и слушай.

Дейд неприязненно глянул на него, но у Рена не было времени на братские любезности.

— Мне нужно, чтобы ты увез Калли. Завтра же. Я бы отправил вас сегодня, но не уверен, что она сможет двигаться. Все вы уберетесь завтра. Проваливайте отсюда.

— Послушайте, Портер, о чем вы? — непонимающе пробормотал Дейд.

Рен толкнул его в грудь обеими руками.

— Слушай меня, говорю. Кто-то несколько раз покушался на нее.

— Черт возьми! — ахнул Дейд.

— Первое покушение произошло на следующий день после ее приезда.

Рен наскоро рассказал обо всем, проклиная себя за то, что не поверил раньше, и за то, что так сильно нуждался в Калли, что не смог с ней расстаться. Даже когда поверил…

— Я не в силах и дальше подвергать ее опасности. То место, где ты провел ночь…

— Дом Уинкомов. Это в двадцати милях к юго-востоку, по дороге к Лондону.

Двадцать миль — достаточно далеко.

Рен потер лицо. Так ли это? Сумеют ли руки мстителя дотянуться до этого дома? Если он пришел из прошлого Рена, не было на земле места, где бы Портер и его жена оказались в безопасности.

Он заставил себя продолжать разговор:

— Дальше ехать все равно нельзя. Она просто не выдержит долгой дороги.

— Она вообще не должна путешествовать, — нахмурился Дейд. — Почему вы не отослали ее домой неделю назад?

Рен проигнорировал вопрос:

— Ты согласен? Увезешь ее завтра?

Дейд долго смотрел на него, прежде чем ответить:

— Да, увезу. Если она поедет. Я не раз пытался ее уговорить. Но она еще упрямее Атти. Просто характер спокойнее.

Рен глянул на свои руки, с которых давно смыл кровь. Но она все еще жгла кожу.

— О, она поедет.

Повернувшись, он вышел. Враг в любую минуту может напасть снова.

Настало время разбить сердце Калли.

Рен помедлил перед дверью в спальню жены, стараясь собраться с духом, чтобы выстроить барьер, который смог бы сдержать боль в груди.

Собственно говоря, она ведь и не собиралась оставаться.

«Лгун. Ты мечтал о том, чтобы она осталась. С первого момента, когда увидел ее полуобнаженной, увешанной драгоценностями. Хотел, чтобы она вечно населяла твои ночи».

Что же, он может считать эту миссию выполненной…

Постучав, немедленно вошел. Калли встретила мужа улыбкой. Он не ожидал, что она уже сидит в постели и смотрит в открытое окно, вдыхая душистый весенний воздух. Хотя Калли была бледна, а под глазами легли тени, все же выглядела прежней, той, которая безмерно восторгалась мельчайшими деталями жизни.