Тери Браун - Зимний цветок

— Ты не умеешь стирать? — потрясенно переспросил Эндрю. Пруденс застыла пойманным кроликом и медленно покачала головой. Ее обман раскрылся. — И зачем ты скрывала от меня? Я бы тебя научил.

Обида в голосе мужа больно пронзила сердце. Про себя Пруденс отчаянно сожалела, что Виктория не умеет держать язык за зубами. С другой стороны, сама виновата: знала же, что Виктории не свойственно излишнее благоразумие.

— Ничего страшного. И знаете что, я не хочу учить чужих детей. Мне нравится работать по дому.

— Как скажешь. — Личико Виктории огорченно вытянулось. Но она тут же оживилась. — О, я придумала! Пусть тебя навестит Сюзи! Хотя бы на первое время, поможет обустроиться на новом месте.

Все рушилось. Виктория устроила очередную катастрофу. Пруденс не знала, смеяться или плакать. Но в чем-то названая сестра права: она с радостью примет в гостях маленькую посудомойку. Эндрю так редко бывает дома, что одна лишь мысль о компании вызвала радостную улыбку. Но сейчас надо занять Викторию чем-то другим, чтобы дать мужу время привыкнуть к мысли о возможном приезде подруги. Эндрю не любил поспешных решений. Свадьба стала одним из редчайших исключений.

— Ты так и не рассказала про работу!

Виктория расплылась в улыбке. Пруденс знала сестру достаточно хорошо — надвигалась беда.

— Я работаю в Союзе суфражисток за женское равноправие. Сейчас мне дали задание составить список обществ, куда можно направить нуждающихся, чтобы не разбрасывать собственные силы. Например, мы пытаемся не только добиться участия в выборах и научить женщин бороться за свои права, но и помочь тем, кто ищет работу и ясли для детей, а также защитить тех, кого избивают мужья. Помогаем им найти деньги, чтобы заплатить за жилье, иначе многие окажутся в работных домах, а ты сама понимаешь, как это тяжело. И на все нужны время и ресурсы; их приходится отрывать от главной борьбы. Так что сейчас я составляю список благотворительных групп помощи, чтобы наша организация смогла сосредоточиться на борьбе за право голоса.

Виктория одарила сидящих за столом сияющей улыбкой и принялась за торт, не обращая внимания на потрясенное лицо Пруденс. Пруденс всегда поражали способности Виктории открыто заявлять о своем мнении, но сегодня она впервые не могла найти слов.

Бросила взгляд на Кейти — та улыбалась, будто не услышала ничего из ряда вон выходящего, — а затем на мужа. Эндрю с удивленной улыбкой подносил ко рту кусочек торта.

— Чудесно, — выдавила Пруденс.

— Чудесно? — Виктория взмахнула чашкой. — Нет, это потрясающе! Я уверена, что справлюсь с работой. К тому же мне наконец-то нашлось занятие. Всю жизнь я только и делала, что переодевалась к чаю. Мне ужасно хотелось участвовать в чем-то важном, и вот свершилось. Возможно, это мой шанс.

Кейти хихикнула, и Пруденс позволила себе робкую улыбку:

— И как давно ты разочаровалась в своей судьбе? Вроде не помню, чтобы слышала от тебя жалобы.

На сей раз засмеялись обе гостьи.

— Еще до смерти отца я училась в Школе секретарей. Мы с Кейти вместе ее посещали.

Пруденс удивленно подняла брови:

— Я даже не подозревала.

— Ну, в то время я хотела помогать отцу с работой. Всегда считала, что стану ученым, как он. Или буду писать статьи в журналы. — Виктория прикусила ноготь большого пальца; на милое личико набежала тень. — Но я не смогу заниматься наукой, пока женщины не получат право работать в любой области, по своему выбору. И тут одна из знакомых представила меня своей подруге Марте Лонг — она вдохновительница нашего маленького сообщества, — и внезапно я получила не только работу, но и достойную цель в жизни.

Виктория снова взялась за вилку, но торт уже не вызывал в ней энтузиазма. У Пруденс болезненно сжалось сердце. Что-то глубоко ранило Викторию, а ее не было рядом, чтобы помочь. А может, оно и к лучшему? Любо-дорого взглянуть, как повзрослела Виктория за последние месяцы.

Эндрю неожиданно поднялся, поставил в раковину тарелку и чашку:

— Прошу прощения, что придется вас покинуть, милые леди, но у меня назначена встреча.

— Дважды в неделю он занимается с преподавателем математики, — с гордостью пояснила Пруденс. — Сейчас он готовится к весенним вступительным экзаменам в Королевский ветеринарный колледж.

Эндрю бросил на жену благодарный взгляд, кивнул на прощание гостьям и скрылся в спальне, чтобы переодеться. Пруденс набросилась на сестру с расспросами:

— Ты так и не сказала, что думают о твоих новых начинаниях Ровена и тетя Шарлотта.

— Они еще ничего не знают, — ласково, будто разговаривая с непонятливым ребенком, объяснила та. — Я же работаю всего пару дней. Марта знает, что я не могу остаться в Лондоне, но я буду помогать из Саммерсета, пока дядя с тетей не вернутся в город.

Пруденс нахмурилась. Ей не давала покоя одна догадка.

— Ты живешь у Кейти?

— Да, уже несколько дней.

Кейти сразу же догадалась о ее подозрениях.

— Не злись на маму за то, что она ничего не сказала. Виктория хотела устроить сюрприз и удивить тебя лицом к лицу. И ей это удалось, правда?

На глаза Пруденс накатились слезы, и Виктория кинулась к ней:

— Не плачь, моя дорогая Пруденс. Я тоже по тебе соскучилась. Давай больше не думать о прошлом, хорошо?

— Тебе легко говорить, — всхлипнула Пруденс.

Из головы не шли мысли о Ровене.

Кейти протянула ей носовой платок. Пруденс высморкалась и положила голову на плечо названой сестры. Впервые в жизни объятия Виктории казались сильными и надежными, будто в них можно укрыться от неприятностей. Пруденс столько всего хотела сказать, но мысли и чувства сплелись в сплошной клубок.

— Так что ты думаешь о моем предложении?

— Я бы охотно согласилась. Ты считаешь, графиня отпустит Сюзи погостить у меня?

Виктория, не стесняясь, вытерла слезы с глаз и вернулась на свое место за столом.

— Я ее уговорю. Ты же знаешь, я умею быть настойчивой.

Пруденс подозрительно прищурилась:

— А когда ты собираешься рассказать о новой работе Ровене и тете?

— Я не хочу им рассказывать. — Виктория заерзала на стуле, будто кто-то подложил на сиденье камешек. — Уверена, что не оберусь неприятностей. Так что лучше держать все дело в секрете. К тому же все равно семейство собирается к Пасхе переехать в Лондон. До тех пор придется говорить, что навещаю друзей в городе.

Пруденс отвела взгляд. Сколько раз Ровена убеждала ее, что надо подождать до Пасхи и жизнь вернется в прежнюю колею. И вдруг она обнаружила, что Ровена лгала без зазрения совести.

К горлу снова подступили слезы, но Пруденс яростно заморгала, не давая им пролиться. Она и так достаточно проплакала из-за предательства Ровены. Не стоит тратить на нее нервы.