Александр Дюма - Подвенечное платье

Двадцатого сентября 1792 года, в половине седьмого утра, маленькая, набитая соломой и покрытая холстиной телега, правил которой простой крестьянин, подъехала к заставе Сен-Дени. За этой повозкой уже успела выстроиться целая вереница телег с людьми, явно намеревавшимися выбраться из столицы, но в то неспокойное время сделать это было не так-то просто.

Все повозки подвергались строгому досмотру. Кроме таможенных досмотрщиков, тут были еще четыре муниципальных офицера для проверки паспортов и национальная гвардия, готовая в случае необходимости оказать вооруженную поддержку.

Наконец телегу, стоявшую впереди, после тщательной проверки пропустили, и очередь дошла до той повозки, о которой мы упомянули в самом начале.

Крестьянин, не дожидаясь приказания, приподнял холстину и подал офицеру свой паспорт.

Документ был подписан аббевильским мэром и предписывал всем командующим на заставах беспрепятственно пропускать крестьянина Пьера Дюрана, его жену Катерину Пайо и мать Жервезу Арну, которые, побыв некоторое время в Париже, возвращались теперь, судя по документу, на родину — в деревню Нувион.

Офицер заглянул в телегу: в ней сидели две женщины: одна — лет пятидесяти, другая — не старше тридцати и маленькая девочка лет трех-четырех. Одежда женщин указывала на то, что они были нормандскими крестьянками, но вот головной убор ребенка, представлявший собой огромный чепец, являлся характерной особенностью провинции Ко.

— Кто из вас Жервеза Арну? — спросил офицер.

— Я! — ответила одна из них.

— А ты, должно быть, Катерина Пайо? — обратился офицер к женщине помоложе.

— Да, это я, — отозвалась она.

— Отчего же в паспорте не записан ребенок?

— Понимаете, гражданин офицер, тут такое дело, — вмешался крестьянин, хотя вопрос был адресован его спутницам. — Это все я виноват… Жена не раз говорила мне: «Пьер, надо бы и ребенка вписать!» Но я побоялся беспокоить мэра из-за такой крохи.

— Это твоя дочь? — спросил офицер.

Девочка хотела было что-то сказать, но мать рукой прикрыла ей рот.

— Разумеется, — ответил крестьянин, — чья же еще?

— Хорошо, — сказал офицер. — Но жена говорила тебе дело, и ребенка тоже следовало вписать в паспорт, — прибавил он. — К тому же здесь какая-то ошибка: судя по этому документу, твоей матери шестьдесят пять, а жене — тридцать пять, но они выглядят намного моложе.

— Вы очень добры, сударь, — произнесла та, что постарше. — Но мне уже и вправду за шестьдесят.

— А мне тридцать пять, — проговорила другая женщина.

— А мне четыре года! — вскрикнула девочка. — И я уже умею читать и писать.

Обе женщины вздрогнули от этих слов, но крестьянин спокойно произнес:

— Еще бы тебе не уметь! Ведь недаром же я платил по шесть франков в аббевильскую школу! Если б ты так ничему и не научилась за эти деньги, я бы затеял с твоей учительницей тяжбу, не быть мне нормандцем!

— Довольно, довольно! — перебил его офицер. — Ждите в моей комнате, пока обыскивают вашу телегу…

— Но сударь! — попробовала возразить одна из крестьянок.

— Успокойтесь, матушка! — прошептала та, что назвалась Катериной Пайо, и крепко сжала руку своей спутницы.

— Делайте, что вам велят! — прикрикнул на них крестьянин. — Когда офицер увидит, что мы не прячем в соломе аристократов, то сразу же позволит нам ехать дальше.

Женщины покорно отправились в караульню. Зайдя внутрь, та, что назвалась Жервезой Арну, закрыла нос платком. К счастью, никто не заметил этого опрометчивого жеста, кроме ее спутницы. Она знаками умоляла женщину подавить чувство отвращения, правда, несколько странное для крестьянки. Пьер Дюран остался у телеги. Офицер отворил дверь своей комнаты, впустил туда обеих женщин и ребенка и затем запер за собой дверь. Повисло тягостное молчание. Офицер внимательно разглядывал женщин, они же, в свою очередь, не знали, как им вести себя на этом немом допросе. Однако в следующий миг все вдруг разрешилось.

— Неугодно ли вам присесть, маркиза? Прошу и вас, баронесса, присядьте! — обратился к дамам офицер.

Женщины побледнели как полотно и скорее упали, нежели сели на предложенные им стулья.

— Но, сударь, вы ошибаетесь! — воскликнула одна их них.

— Ты заблуждаешься! — не сдавалась и другая.

— Не таитесь от меня, здесь вам ничто не угрожает, — сказал офицер.

— Но кто вы и откуда нас знаете?

— Я служил управляющим у герцогини де Лорж, фрейлины графини д’Артуа, оставившей Париж вместе с королевской фамилией. Уезжая, она поручила мне спасти, по возможности, ее имущество. Не раз я видел вас у нее и, конечно, узнал с первого взгляда.

— Жизнь наша в ваших руках, сударь, — сказала та, которую офицер называл баронессой. — Герцогиня де Лорж действительно наша хорошая знакомая. Прошу вас, сжальтесь над нами!..

— Не беспокойтесь, — ответил бывший управляющий. — Я сделаю все, чтобы помочь вам бежать из Франции.

— О! Будьте уверены, мы этого никогда не забудем! — воскликнула маркиза. — Если наши рекомендации могут оказаться вам хоть чем-то полезны…

— Что вы говорите, матушка! — прервала ее баронесса. — Кому теперь нужны наши рекомендации? Они принесут ему только вред. Все переменилось: теперь его протекция может спасти нас.

— Ты права, дочь моя, — ответила маркиза, — я все время забываю, кто мы и что стало с нашим отечеством.

— Замолчите, матушка, ради бога, такие слова здесь говорить опасно…

— Со мной вам нечего бояться! — повторил офицер. Однако, немного помолчав, он добавил: — Но есть и другие… Вообще я бы советовал вам, маркиза, говорить как можно меньше, — улыбнулся он. — Выговор выдает в вас аристократку. И еще один совет, если позволите: обращайтесь ко всем на «ты», а не на «вы», и господ теперь нет — есть граждане.

— Никогда, сударь, никогда! Не бывать этому! — заявила маркиза.

— Ради меня, матушка, ради моей бедной малютки!.. — воскликнула печально баронесса. — Она и так уже лишилась отца! Что же будет с ней без матери?

— Для тебя, милая, если только для тебя, — проговорила маркиза, понемногу успокаиваясь.

— Теперь позвольте вас спросить, — продолжал офицер, — вы и дальше намерены продолжать путь с этим паспортом?

— Неужели он не годится? — удивилась баронесса.

— Вместо того чтобы скрывать, кем вы являетесь на самом деле, он выдает вас. Судя по паспорту, вы должны выглядеть гораздо старше. А вашей дочери, баронесса, в документе вообще нет. Вас остановят на следующей заставе!

— Но что же делать? У нас нет другого паспорта!

— Я могу вам его достать.