Элисон Уэйр - Опасное наследство

Я инстинктивно приподнимаюсь и смотрю на своего сына, который мирно спит в колыбельке. Неужели кто-то может быть настолько жесток по отношению к беззащитному ребенку? Мне невыносима мысль о том, что жизни принцев — двух мальчиков, которые были надеждой Англии, — были пресечены едва ли не на заре их лет. Ах, какое это страшное проклятие — родиться с королевской кровью в жилах! Я и сама немало пострадала из-за этого, хотя жестокость Елизаветы в отношении меня несравнима с жестокостью Ричарда в отношении принцев.

Я пробегаю глазами рассказ о том, как Тиррел приказал убийцам тайно захоронить тела. Книгу я откладываю поздней ночью, чувствуя себя совершенно измотанной, но сон ко мне не идет. Все никак не могу забыть о тех ужасах, о которых прочитала. Я постоянно переворачиваюсь с бока на бок, неотступно думая о судьбе этих несчастных мальчиков. С содроганием представляю себе, как все это переживала Катерина Плантагенет. Узнала ли она когда-нибудь правду? Читать труд Мора дочь Ричарда никак не могла — он был написан много лет спустя.

Но так ли все было на самом деле? Если Мор знал правду, то почему ее не знали другие? Я пытаюсь убедить себя, что сэр Томас ошибался или писал только для того, чтобы преподать читателям урок нравственности, но убедительные подробности его труда — равно как и личность самого автора — говорят об ином.

Я заставляю себя уснуть и уже почти сплю, когда мне в голову приходит одна мысль. Тиррел… Я всегда знала, что где-то встречала эту фамилию. А рядом с ним и фамилию Брекенбери. Я вспомнила. Это не простое совпадение.

Кейт не знала, сколько времени она просидела на кровати, с ужасом думая о разговоре, который ей предстоит, когда с охоты вернется Уильям. Она была так напугана, что боялась пошевелиться — сидела ссутулившись, вся покрывшись холодным потом. Страдая от тошноты и слабости, она не двигалась с места — только заламывала руки и плакала.

А потом вдруг почувствовала схваткообразные боли в животе. Вскоре они стали похожи на кинжальные удары, и бедняжка обхватила себя руками, поминутно охая. Маленькая Гвенлиан была рядом, она понимала, что должна бежать за помощью, но в то же время боялась оставить хозяйку одну в таком состоянии.

Потом на Кейт накатила теплая волна, и она с ужасом увидела, что сквозь ее юбки на одеяло просачивается алая кровь.

— Мой ребенок! — воскликнула она и застонала, когда схватки стали сильнее. — Помоги мне, кажется, я теряю ребенка!

— Что я должна делать? — взмолилась Гвенлиан, глядя на госпожу расширившимися от ужаса глазами.

— Позови стражника! Пожалуйста! Да делай же хоть что-нибудь!

Горничная принялась робко стучать в дверь. Она открылась, но Гвенлиан, к своему разочарованию, увидела у дверей двух стражников с алебардами.

— Приказ Тайного совета, — пояснил один из них, увидев лицо девушки. — Что за шум?

— У моей госпожи начались преждевременные роды! — взвизгнула Гвенлиан. — Нам срочно нужна помощь!

Стражник поскреб подбородок.

— Пожалуй, нужно найти врача, — сказал он своему товарищу.

Тот посмотрел на него с сомнением.

— Нам было приказано ни при каких обстоятельствах не покидать пост, — возразил он.

— Но у миледи страшные боли — и кровь идет! — завизжала Гвенлиан, слыша стоны Кейт у себя за спиной.

— Ну слава богу, я добралась, — раздался от двери бархатный голос. Гвенлиан вздохнула с облегчением, увидев Кэт От — она была именно тем человеком, который и был сейчас здесь нужен, — и разразилась слезами.

— Я пришла к твоей госпоже, как и обещала, — сказала Кэт. — Могу я войти? Что тут происходит?

— Кто вы такая? — спросил первый стражник.

— Мать миледи, — твердо ответила Кэт.

— Хорошо, входите. Но учтите: покидать комнату ей запрещено.

— Она и не может! — всхлипнула Гвенлиан. — Моей госпоже совсем плохо, она может потерять ребенка!

Кэт в ужасе посмотрела на стражника.

— Да в чем обвиняют мою дочь? — спросила она.

— Мне не позволено говорить об этом, мадам.

— Хорошо. — Она решительно стиснула губы. — Потом разберемся, а сейчас у нас есть дела поважнее. Прошу вас, пропустите меня.

— Может, одному из нас тоже войти? — неуверенно предложил второй стражник.

— Нет, это чисто женское дело! — безапелляционно заявила Кэт. — Мужчинам смотреть на такое неподобающе.

— Хорошо, — согласился первый стражник. — Только чтобы никаких крамольных разговоров.

— Я понятия не имею, что вы имеете в виду, — надменно ответила она, скрывая смятение.

Бедняжка в тревоге спрашивала себя: уж не проведали ли власти об интересе Кейт к принцам? Девочка вчера говорила, что ей кажется, будто за ней кто-то следит. Господи, взмолилась Катерина, только бы они не пронюхали, что она сама сегодня утром встречалась с королевой Елизаветой и лордом Дорсетом! Она там узнала кое-что весьма любопытное и теперь пришла поделиться этим с дочерью. Но пока, конечно, лучше ничего не говорить.

Эти мысли за несколько мгновений промелькнули у Катерины в голове, и она поспешила в комнату, где увидела Кейт, которая извивалась на кровати в огромной луже крови. И в тот же момент с трагической ясностью поняла, что внуку Ричарда, ее бывшего любовника, не суждено увидеть свет.

Позднее, когда мрачнее тучи вернулся Уильям, все уже было кончено, и Кейт, бледная и измученная, спала. Кэт сидела у кровати, глядя на дочь.

— У Кейт случился выкидыш, — печально сказала она. — Мне очень жаль.

Он сел и уронил голову на руки.

— Неужели Господь оставил меня? — Голос Уильяма звучал горько, подавленно. — И это не единственная беда, постигшая меня. Все, чего я достиг за последние дни, — доверие и дружба короля, мое положение при дворе, хорошие связи здесь — все это уничтожено. Моей женой. — Гнев и обида душили его. — Скажите, это был сын?

Кэт постаралась прогнать воспоминание о маленьком мертвом тельце, которое она поспешно завернула в белую материю. Она послала Гвенлиан с мертвым ребенком в часовню к священнику — узнать, где можно его похоронить. Бедняжка: если верить тому, что говорят священники, теперь его некрещеная душа, запятнанная первородным грехом, будет вечно обитать в чистилище. Но что бы они там ни утверждали, Кэт не сомневалась: Господь милосерден и любит всех, каждого потерянного ребенка согреет Он на своей груди. И сама она будет молиться за внука, что бы ни говорила церковь.

— Да, это был мальчик, — сказала она.

Уильям залился слезами, услышав это, его плечи сотрясались в медленных, мучительных рыданиях.

— Капля за каплей — моя чаша уже переполнена, — всхлипнул он.

Кэт дала ему выплакаться, не желая вторгаться в чужое горе, а некоторое время спустя спросила: