Элисон Уэйр - Опасное наследство

Кейт обняла мачеху. Тронутая этим, Анна начала безудержно рыдать, и Кейт вдруг отчаянно захотелось вернуться к той спокойной, упорядоченной жизни, которой они жили прежде, пока кончина короля не повлекла за собой целую череду тревожных событий. Она понимала, что теперь лишь очень не скоро — спустя месяцы или даже, кто знает, годы — герцог сможет вернуться домой в Миддлхем и снова взять в свои руки бразды правления той, старой, жизнью. Кейт подумала, что к тому времени ее, возможно, уже выдадут замуж и она будет жить где-то далеко, а счастливые годы, проведенные в Миддлхеме, останутся для нее лишь воспоминанием. Но даже если она избежит силков брака, будет ли новый король доверять своему дядюшке так, как прежний доверял брату? Эдуард IV во всем полагался на Глостера, но его сын воспитывался под влиянием Вудвилей, смертельных врагов герцога. Теперь все становилось таким неопределенным.

Слова Анны перекликались с ее собственными мыслями:

— Король на стороне матери и ее родни. Дикон пишет, что юный Эдуард отличается злопамятностью и настроен по отношению к нему враждебно. Он считает, что его мать подвергается унижениям. Он требует, чтобы Риверса и Грея выпустили из заключения. Эдуард особенно любит своего дядюшку Риверса, который воспитывал его в Ладлоу. И разве можно винить в этом мальчика!

— Эдуард наверняка попытается вернуть Риверса, Грея и королеву к власти, — сказала Кейт, понимая, чтó это будет означать для отца.

— Да. А уж они первым делом попытаются отомстить милорду. И я боюсь, что король и пальцем не шевельнет, чтобы остановить этих негодяев. Герцогу не приходится ожидать ни милостей от Эдуарда, ни пощады от королевы. Милорд не скрывает своих опасений — угроза со стороны Вудвилей слишком велика. Но ведь он только исполняет предсмертную волю брата — берет власть в свои руки до наступления совершеннолетия короля.

Анна замолчала и подняла на Кейт испуганные голубые глаза.

— Письмо твоего отца свидетельствует о некотором бурлении в умах, но все еще может закончиться благополучно. Он пишет, что действовал, исходя из необходимости покарать изменников, и жители Лондона поддерживают его в этом. Милорд говорит, что его любят в столице, и я благодарю за это Господа. Еще он утверждает, что север остался верен ему и при необходимости можно привести войско оттуда. Твой отец уже принял предупредительные меры — отстранил Вудвилей от командования флотом. Он именем короля призвал парламент собраться после коронации и намерен потребовать продления регентства. Он, кажется, делает все, что в его силах, дабы обеспечить на будущее собственную безопасность. Но как божий день ясно: Дикон предвидит некоторые столкновения.

— Милорды Гастингс и Бекингем верны ему, — сказала Кейт. — Они должны настоять на том, чтобы срок регентства был продлен.

— Я думаю, так оно и будет, — задумчиво проговорила Анна. — В особенности я надеюсь на Бекингема. Милорд щедро отблагодарил его за поддержку. Герцог хорошо отзывается о своем друге, пишет, что Бекингем всегда готов прийти ему на помощь советом. Кроме того, этот человек обладает громадным состоянием и пользуется немалым влиянием.

— А как же лорд Гастингс? — спросила Кейт, которой показалось, что львиная доля щедрот ее отца достается Бекингему. — Ведь он тоже оказал неоценимую помощь. Именно Гастингс первым предупредил милорда, что Вудвили плетут заговор, собираясь захватить власть. Если бы не Гастингс, то отец, возможно, и не успел бы вовремя перехватить короля.

На лице Анны появилось слегка озабоченное выражение.

— Ричард подтвердил, что Гастингс продолжит службу в качестве лорда-гофмейстера, [16] Высшая придворная должность в Англии: лорд-гофмейстер ведает хозяйством королевского двора. а кроме того, милорд поставил его во главе Монетного двора.

— И все? — изумилась Кейт.

— Откровенно говоря, мне это тоже кажется несколько странным, — признала Анна. — Твой отец пишет, что высоко ценит Гастингса, но он далеко не так щедр по отношению к нему, как к Бекингему.

— Может быть, у него насчет Гастингса какие-то другие планы, — сказала Кейт.

Курьер нашел их в Ройстоне. Герцог уже стал регентом: Совет официально утвердил Ричарда Глостера в должности, доверив ему не только управление королевством, но и воспитание юного короля.

«Это было сделано с согласия и по доброй воле членов Совета, — писал герцог, — и теперь я, подобно королю, наделен неограниченной властью приказывать и запрещать. Лорд Гастингс нарадоваться не может столь счастливому исходу событий, и мы все благодарим Господа за то, что нынешнее положение вещей было достигнуто без какого-либо кровопролития».

Правда, не исключено, что кровопролитие еще предстояло. Герцог требовал осуждения Риверса, Грея и двух их сообщников, но Совет отказался вынести им обвинительный приговор.

«Они не только заявили, что неопровержимые свидетельства вины отсутствуют, — возмущался отец Кейт, — но и напомнили мне, что во время предполагаемого покушения на мою жизнь я не был регентом, а потому о государственной измене не может быть и речи. Кое-кто в Совете даже считает, что эти люди невиновны! Мало того, некоторые порицают меня за то, что я отправил своих врагов в тюрьму без судебного приговора».

— Но если Дикон их отпустит, они будут искать способ умертвить его, — вставила герцогиня дрожащим голосом, и лицо ее исказила гримаса страха. — Если он и зашел слишком далеко в этом деле, то лишь потому, что у него просто не было выбора. Милорд поступил правильно, поместив изменников в заключение: ведь они были людьми влиятельными и наверняка восстали бы против него, имея поддержку королевы и ее сторонников. Но вот что касается захвата их имущества… Не уверена, что это следовало делать, если они не преданы суду парламентом.

— Пока не преданы, — уверенно ответила Кейт. — Но это обязательно будет сделано. Неужели члены Совета не понимают, что эти люди — убийцы, которые отомстят отцу, как только им представится такая возможность? Разве у него был выбор? — Ее личико просто пылало от гнева. Она редко так распалялась.

Кейт на всю жизнь запомнила свое первое впечатление от Лондона. Бесконечно долгий путь из Уэнслидейла наконец закончился, они приближались к столице королевства со стороны северных высот. И тут она вдруг увидела перед собой легендарный город, раскинувшийся в широкой долине: взгляду Кейт открылась великолепная панорама с невообразимым числом крыш и церковных шпилей, а над всем этим пространством, окольцованным мощными стенами, возвышалась громада собора Святого Павла. Миновав деревеньку Хайгейт, благородные путники медленно спускались по склону, и Кейт видела одинокие особняки, построенные среди обширных садов, которые постепенно уступали место более населенным городским предместьям.