Элисон Уэйр - Опасное наследство

Принцесса Елизавета находится в Тауэре. Это большой скандал. Ходят разговоры о том, что она тайно участвовала в бунте Уайетта и вскоре после предъявления обвинений в измене младшую сестру Марии отправят на плаху, как некогда и ее мать Анну Болейн. Это немного поднимает мне настроение, но я не хочу радоваться тому, что мой враг повержен; я могу только сочувствовать ей. Но расследование затягивается, и Совет не торопится возбуждать дело против Елизаветы. Потом мы узнаем, что она покинула Тауэр и помещена под домашний арест в Вудстоке, где королева (которая теперь не питает ни малейшей любви к своей сестре) собирается держать ее, чтобы Елизавета не затеяла какой-нибудь смуты.

Я постепенно заново привыкаю к распорядку дня ее величества и к своим обязанностям, опять начинаю получать удовольствие от всяких мелочей. И если все это время любимые собачки были единственным моим утешением, то теперь появились и другие. Иногда, если двор что-то празднует, нам позволяется снять свои черные или коричневые платья и надеть что-нибудь роскошное из собственного гардероба ее величества. Я снова учусь улыбаться и проникаться товарищеским духом, витающим во внутренних покоях и спальнях (это и веселые шутки, и музыка, и совместное поедание сластей, и бесконечные игры в карты и кости), когда вместе с другими хихикающими фрейлинами примеряю одно за другим элегантные, украшенные лентами или бусинками платья.

В июле, чувствуя себя немного лучше, я вместе с матерью и сестрой присутствую в Винчестерском соборе на небывалых торжествах, посвященных венчанию королевы Марии с Филиппом Испанским. Я вижу, как ее величество приносит клятву верности красивому, но весьма равнодушному принцу, наблюдаю за ними обоими на роскошном пиршестве в Вулвеси-Паласе. У невесты вид восторженный, а жених ведет себя сдержанно и корректно, английские традиции ему явно не по вкусу. Я замечаю, что в глазах Филиппа вспыхивает интерес, когда он смотрит на статную Магдален Дейкр, одну из фрейлин ее величества, а потом, переведя взгляд на свою нареченную, чуть ли не кривится от отвращения. Я сочувствую своей госпоже, ведь она столько надежд возлагала на этот брак. Но королева спокойно сидит на своем месте в расшитом золотом пурпурном платье, с выражением блаженства на лице, и, кажется, ничего не замечает.

Среди смеющихся, балагурящих гостей я вижу Гарри, но он, похоже, не замечает меня, и от этого на мои глаза наворачиваются слезы. Я слышала, что его назначили служить новому королю. Я горько думаю, что у него начинается хорошая карьера, которой не препятствует брак с неподобающей особой. В какой-то момент я даже немного завидую королеве Марии, но, глядя на высокомерного молодого испанца, который теперь стал ее законным мужем, невольно спрашиваю себя, что он будет делать с этой наивной преданностью своей стареющей жены. А когда позднее до меня доходят жестокие слухи об их первой брачной ночи, я испытываю искреннее негодование и обиду за свою добрую госпожу.

Мое истинное возвращение к жизни и всем ее радостям теперь связано с леди Джейн Сеймур, дочерью герцогини Сомерсет. Джейн и ее сестра Маргарет — фрейлины королевы Марии, и я знакомлюсь с ними, когда возвращаюсь ко двору. Старшая сестра, Маргарет, высокомерна, как и ее мать, и с ней я бы никогда не смогла сойтись. Другое дело Джейн — красивая, стройная, веселая девица тринадцати лет. Она на год моложе меня. Я провела всего десять минут в ее обществе, но у меня возникло ощущение, что я знала Джейн всю жизнь. Она явно симпатизирует мне, ее доброта — словно бальзам на мою несчастную, потерянную душу. Вскоре я понимаю, что нашла настоящего друга.

Проходит совсем немного времени, и мы с Джейн Сеймур становимся неразлучны. В их многодетной семье остались только две незамужние дочери, в том числе и она, и это огорчает Джейн. Она боится, что ей никогда не вырваться из цепкой хватки матери. Моя новая подруга отличается хрупким телосложением и слабым здоровьем, и мне кажется, что супружеские обязанности могут оказаться для нее непосильными. Но она ни о чем другом и не думает — только о замужестве.

— Ах, как я мечтаю о том, чтобы в один прекрасный день какой-нибудь знатный лорд попросил моей руки и убедил мою мать дать разрешение на брак, — вздыхает Джейн, когда перед сном мы сидим на ее кровати в ночных рубашках и шепчемся. — Сказать по правде, мне не терпится возлечь с мужчиной на брачное ложе! — И, захохотав, она падает на кровать.

Я тронута тем, что Джейн считает меня достойной доверия, и радуюсь тому, что есть человек, с которым я готова поделиться сокровенным, хотя есть такие вещи, говорить о которых больно.

— Меня постоянно обуревает желание воссоединиться с моим мужем, — признаюсь я, преодолевая себя.

— Королева со временем наверняка разрешит тебе это, — уверяет Джейн, беспечно улыбаясь. — Не грусти! Мы сейчас должны радоваться, что можем тут вволю посплетничать, моя добрая Кейт! — Потом на ее лице появляется грустное выражение. — Прости меня — я ляпнула, не подумав. Я очень рада, что ты вместе со мной здесь, во внутренних покоях королевы, а потому забыла, что у тебя столько поводов для грусти. Ах, какая я бесчувственная. Не сердись на меня, ну, пожалуйста!

Джейн неугомонная, как щенок, и для своих лет кажется вполне взрослой, потому что получила хорошее образование, а ее латинские стихи были даже опубликованы в Париже. На меня это произвело сильное впечатление. Бесстрашная Джейн хочет всегда и во всем быть заводилой, все предложения должны непременно исходить от нее.

«Сегодня мы поедем кататься на лошадях!» — говорит она мне. Или: «Сегодня будем упражняться в танце — я тебе покажу, как правильно танцевать павану!» [51] Павана — торжественный медленный танец, распространенный в Европе XVI века. И я, которая в детстве всегда находилась в тени старшей сестры и неизменно шла у нее на поводу, не возражаю — я безоговорочно подчиняюсь своей новой подруге, желая оказаться с иной Джейн в иные времена. К сожалению, это невозможно, и иногда чувство утраты просто невыносимо.

— Не переутомляйтесь, леди Джейн, — часто предупреждает моя мать. — Герцогиня будет расстроена, если вы заболеете. — Но Джейн словно не слышит ее. У нее сильный характер, и она очень своевольная.

«Я абсолютно здорова», — бормочет она себе под нос, но потом буквально задыхается, когда мы поднимаемся по бесконечным дворцовым лестницам или падаем на скамью, набегавшись по саду. Я не знаю, что с ней, а спрашивать не хочу. Джейн явно с самого рождения была слабенькой.

«Все думали, что я умру, — сказала она мне как-то раз, — а посмотри на меня теперь!»

Она весело закружилась, и юбки поднялись вокруг ее чересчур тонкой талии.