Шерри Томас - Каждый твой взгляд

У Хелены на глазах выступили слезы. Бесценные слова в адрес той, кому нередко приходилось сталкиваться с нежеланием окружающих видеть что-то, помимо безупречной внешности. Венеция сделала правильный выбор.

— Может быть, послать за шампанским и за сидром для лорда Фицхью? — предложил герцог.

В семье все знали, что Фиц строго воздерживается от крепких напитков, а по торжественным случаям ограничивается безалкогольным шипучим сидром.

Но прежде чем кто-то успел ответить, дворецкий торжественно провозгласил:

— Виконт Гастингс.

Хелена вернулась к реальности, радость мгновенно покинула сердце.

— Может быть, немного позже, — тихо пробормотала она. — Шампанское.

Граф Фицхью и герцог Лексингтон обменялись с гостем крепкими рукопожатиями. Фиц при этом выглядел откровенно озадаченным.

— Честно говоря, не ожидал увидеть тебя так рано, Дэвид. Но очень рад встрече.

Гастингс посмотрел на Хелену, обвел собравшихся внимательным взглядом и наконец-то заметил всеобщее воодушевление.

— Судя по всему, я пропустил что-то очень важное?

— Герцог и я скоро станем родителями, — словно во сне, повторила счастливая Венеция.

— Ах, Боже мой! Это же лучшая новость дня. Заранее знаю, что буду немилосердно баловать малыша. — Он поцеловал герцогиню в щеку, а герцогу еще раз крепко пожал руку.

— Отличная работа, старина.

— Бесконечно горд, — сухо отозвался тот.

Венеция знаком пригласила джентльменов присесть.

— Завтра новость облетит город: леди Эвери и миссис Соммерсби непременно растрезвонят повсюду. Но нам хотелось, чтобы вы узнали первыми.

— Полагаю, блестящее известие не позволило обсудить ничего другого? — осведомился Гастингс.

Хелена похолодела.

— Да.

Гастингс внимательно посмотрел на нее.

— Кажется, я появился слишком рано.

Проницательный Фиц тут же насторожился.

— О чем ты, Дэвид?

— Не желаете ли рассказать, мисс Фицхью? — любезно поинтересовался виконт. — Или поручите эту важную миссию мне?

Ситуация стала необратимой чересчур внезапно. Тупая, приглушенная боль в сердце сменилась пустотой неизбежности. Хелена заговорила, и губы стали чужими, непослушными.

— Полагаю, ни для кого не станет открытием, что между мистером Эндрю Мартином и мной возникли отношения, которые вряд ли смогли бы получить всеобщее одобрение.

Присутствующие вздохнули почти в унисон. Атмосфера в комнате мгновенно накалилась.

— Не пугайтесь. Девственность я сохранила в первозданной чистоте.

Если первое сообщение серьезно расстроило и озадачило слушателей, то второе откровенно шокировало — причем, судя по реакции, Гастингса больше всех. Неужели он считал ее настолько глупой и легкомысленной, чтобы рисковать возможностью беременности? Неужели видел в Эндрю безответственного подлеца?

— Но сегодня я совершила крайне неосторожный поступок. Согласилась встретиться с мистером Мартином в отеле «Савой», не подозревая, что миссис Монтит подстроила свидание специально, чтобы нас разоблачить. Хочу особенно подчеркнуть, что ни Бриджет, ни тот джентльмен, который регулярно стоит возле фонарного столба напротив конторы, ни в чем не виноваты. Я тщательно продумала операцию по освобождению… и попала прямиком в ловушку миссис Монтит.

Милли схватила мужа за руку. Венеция судорожно сжала подлокотники кресла. Лексингтон наклонился к жене и положил ладонь на плечо. И только виконт, оправившись от недавнего изумления, выглядел невозмутимо спокойным: вольготно откинулся на спинку кресла и хладнокровно ждал продолжения.

— Лорд Гастингс появился как раз вовремя. Чтобы спасти мистера Мартина, спрятал его от посторонних глаз, а чтобы спасти меня, сказал миссис Монтит и старшей миссис Мартин, что мы только что тайно обвенчались.

— Боже милостивый, — пробормотала Венеция.

Милли и Фиц многозначительно переглянулись.

— Лорд Гастингс проявил удивительную находчивость, и я перед ним в огромном долгу.

Правильные, уместно подобранные слова были произнесены таким безжизненным голосом, словно Хелена зачитывала по бумажке собственный некролог.

Гастингс уверенно положил ногу на ногу.

— Разумеется, мы поженимся по специальной лицензии как можно скорее. А тем временем весьма желательно обращаться к мисс Фицхью как к леди Гастингс. Ей же лучше не далее как сегодня переехать ко мне, чтобы подтвердить версию побега и последующего тайного бракосочетания. Новость распространится со скоростью пожара: опасно ставить под сомнение истинность события.

Переехать к нему уже сегодня? Ничего подобного Хелене и в голову не приходило. Она рассчитывала хотя бы на несколько свободных дней и на возможность свыкнуться с мыслью о грядущем испытании длиною в жизнь.

— Разумеется, мы будем вести себя строго в рамках приличий, — заверил Гастингс.

В его обещании не было ровным счетом ничего достойного возражения, и все же мисс Фицхью вздрогнула.

Фиц вздохнул.

— Ты уверена, Хелена?

Внезапно стало ясно, что он дает ей право выбора, подсказывает, что она не обязана обрекать себя на несчастный брак. Хелена почувствовала, что сейчас заплачет, и, чтобы прогнать подступившие слезы, несколько раз моргнула и придала лицу безразличное выражение.

— К завтрашнему утру весь город будет обсуждать пикантную новость. Сомневаться поздно. Мы с лордом Гастингсом так давно знакомы, что сумеем поладить.

Наверное, ее безразличное выражение оказалось не совсем безразличным, потому что напряжение в комнате стало еще более ощутимым. Хелена рассердилась на себя. Надо же было так испортить счастливый день!

Она повернулась к Венеции.

— Но хватит рассуждать обо мне и Гастингсе. Давайте лучше поговорим о малыше. Например, каким образом леди Эвери и миссис Соммерсби узнали новость раньше нас? Предчувствую любопытные подробности.

К сожалению, сменить тему разговора оказалось нелегко. До появления на свет ребенок не нуждался в дополнительном внимании со стороны любящих родственников, а вот «побег» Хелены создал ряд острых проблем, требующих безотлагательного решения.

Венеция немедленно написала и отправила в газеты соответствующее объявление. Милли и Фиц, которые запланировали на следующий вечер званый обед, решили воспользоваться случаем и торжественно поздравить «молодоженов». Герцог Лексингтон объявил, что в августе устроит в своем поместье пышный прием в честь вступления в семью нового достойного члена — виконта Гастингса.

Доброта и участие родственников лишь обострили душевные страдания Хелены. Она не только предала искреннее доверие, но сделала это самым грубым, примитивным образом. И все же никто не упрекнул ее ни единым словом, а напротив, каждый использовал в поддержку все свое влияние и авторитет в светском обществе.