Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль

— Около трех лет тому назад, ночью, после ограбления аптекаря из предместья Сен-Жермен месье Глазера, были схвачены два мелких воришки. Насколько я помню, в воровской среде у них были клички Сорви-Замок и Осторожный. Их повесили. Но перед смертью, во время дознания, бандит Осторожный произнес несколько фраз, о которых я узнал несколько позже, работая с протоколами допросов в Шатле. Эти фразы проливают свет на расследование, что я веду сейчас. В данном признании Осторожный сообщил, что он увидел в ту ночь, во время своего короткого визита к месье Глазеру. К несчастью, его показания весьма неточны. Этот бессвязный лепет дает почву для множества подозрений, но ничего не доказывает. Итак, я хотел бы, чтобы вы рассказали, что же случилось у старика Глазера?

Мир становился все более и более нереальным. Очертания окружающих предметов поплыли перед глазами. Анжелика видела только всполохи какого-то странного огня в широко раскрытых темно-карих глазах Дегре.

— Вы спрашиваете об этом у меня? — поразилась Анжелика.

— Да. Что вы видели в ту ночь у старика Глазера?

— Как я могу вам это сказать? Полагаю, вы потеряли рассудок.

Дегре вздохнул и опустил ресницы — странный свет угас. Молодой человек взял со стола гусиное перо и начал машинально вертеть его между пальцами.

— В ту ночь в доме старика Глазера была женщина, сопровождавшая налетчиков. И я уверен — не просто женщина! Дама носила особый титул среди воров: Маркиза Ангелов. Вы никогда о ней не слышали? Нет? Женщина была любовницей известного парижского бандита Весельчака. Этот самый Весельчак был схвачен в 1661 году на ярмарке Сен-Жермен и повешен…

— Повешен! — вскричала Анжелика.

— Нет, нет, — очень тихо произнес Дегре, — не беспокойтесь, мадам… Его не повесили. На самом деле он сбежал: прыгнул в Сену и… утонул. Его тело обнаружили с двумя фунтами песка во рту, раздутое, как бурдюк. Жаль, красивый был мужчина! Я понимаю, почему вы так побледнели! Однако вернусь к Маркизе Ангелов, достойной подруге этого бедолаги, который, как вам известно, был знаменитым вором и убийцей. Итак, ее правление оказалось кратким, но весьма впечатляющим: маркиза принимала участие в многочисленных ограблениях, в вооруженных нападениях на кареты, например на экипаж дочери гражданского лейтенанта Парижа. За ней числится несколько убийств, в том числе убийство стражника из Шатле, которому, поверьте мне на слово, она очень умело вспорола живот…

После глубокой апатии последних дней к ней вдруг вернулась способность мыслить здраво. Она почувствовала, что оказалась в западне.

Ее взгляд обратился к распахнутому окну, откуда доносился шум воды. Сена совсем рядом!.. Дорога к бегству! «Я сразу пойду на дно! И покончу с миром людей, с этим гнусным миром!»

— Маркиза Ангелов была вместе с Осторожным в доме Глазера, — продолжил Дегре. — Она видела то же самое, что и этот человек. Она…

Анжелика метнулась к окну. Но Дегре оказался проворнее. Полицейский схватил молодую женщину за запястья и грубо оттолкнул ее назад, к стулу. Выражение его лица изменилось.

— Ха! Вот еще, — прогремел он. — Со мной эти трюки не пройдут!

Совсем близко Анжелика увидела его жестокое лицо.

— Давай, говори, да побыстрее, если не хочешь, чтобы я тебя как следует встряхнул. Что ты видела у старого Глазера?

Анжелика внимательно смотрела на своего мучителя. В ее сердце столкнулись два противоречивых чувства: страх и гнев.

— Я запрещаю вам говорить мне «ты».

— Я всегда говорю «ты» девицам, которых допрашиваю.

— Полагаю, вы окончательно обезумели.

— Отвечай! Что ты видела у Глазера?

— Я позову на помощь.

— Можешь орать сколько захочешь. В доме только стражники. Им запрещено входить ко мне даже в том случае, если они услышат, как здесь кто-то кричит, что его убивают.

У Анжелики на висках выступили капельки пота.

«Нельзя, — промелькнуло у нее в голове, — ни в коем случае нельзя потеть. Николя говорил, что это дурной признак. Это значит, что арестованный „клюнул на удочку“ и сейчас выдаст товарищей…»

Ей на щеку обрушилась звонкая пощечина.

— Ты будешь говорить? Что ты видела у Глазера?

— Мне нечего вам сказать. Животное! Дайте мне уйти.

Дегре склонился к Анжелике и, схватив ее за локти, заставил встать. Движения его при этом были плавными, словно он обращался с тяжелобольной.

— Так ты не хочешь говорить, моя прелесть? — произнес он с неожиданной мягкостью. — Знаешь, это весьма нелюбезно с твоей стороны. Ты хочешь, чтобы я рассердился?..

Мужчина по-прежнему держал Анжелику под локти. Очень медленно его руки скользнули к ее ладоням и резко отвели ей локти назад. Тело пронзила острая боль, и она громко закричала. Казалось, что ее руки разрывают железными щипцами. Хватка полицейского была столь сильной, что Анжелика не могла даже пошевельнуться, не испытав при этом чудовищной боли, как будто бы меж ребер ей вонзают кинжал. Но больнее всего было пальцам, которые Дегре выворачивал из суставов, растягивая в разные стороны, так что любая попытка шевельнуть ими превращалась в изощренную пытку.

— Давай, говори! Что там произошло у Глазера?

Пот струился по лицу Анжелики. Невыносимая боль разрывала затылок, спускалась к лопаткам и разливалась по пояснице.

— Я не требую от тебя каких-то ужасных признаний. Всего лишь незначительные сведения по делу, которое тебя в сущности не касается — ни тебя, ни твоих друзей-бандитов… Говори, красавица, я тебя слушаю. Ты по-прежнему не желаешь говорить?

Дегре сделал чуть заметное движение, и тонкие пальцы Анжелики хрустнули. Женщина взвыла от боли. Без тени сострадания полицейский продолжил:

— Итак, твой приятель Осторожный на допросе в Шатле говорил про муку, белую муку… ты ее тоже видела?

— Да.

— Что это было?

— Яд… мышьяк.

— Ого! Ты даже знаешь, что это был мышьяк? — бывший адвокат рассмеялся.

Он отпустил Анжелику и о чем-то задумался. Истерзанная болью, молодая женщина попыталась восстановить дыхание.

Вскоре Дегре прервал свои раздумья и, снова толкнув Анжелику на стул, придвинул к ней свой табурет и уселся напротив.

— Теперь, когда ты стала послушной, я больше не причиню тебе боли.

Он устроился совсем близко и сжимал своими коленями дрожащие колени Анжелики. Она взглянула на свои ладони, которые показались ей мертвенно-бледными и как будто мертвыми.

— Теперь расскажи мне свою маленькую историю.

Полицейский склонил голову и больше не смотрел на собеседницу. Он вновь превратился в строгого исповедника, готового выслушать самые страшные тайны. Монотонным голосом Анжелика начала рассказ.

— У Глазера была комната с ретортами… лаборатория.