Барбара Картленд - Разбитое сердце

Иногда мне представлялось, что я угадываю в них разочарование и презрение, и пару раз в такие моменты мне едва удалось сдержать слезы.

Питер по справедливости наказывал меня, и наконец я ощутила, что не могу более переносить такое его отношение.

Вскоре после нашей размолвки с Питером мне позвонил Тим и сообщил, что изобретение его заинтересовало специалистов. Он был взволнован, как мальчишка, и уже бурлил планами.

Конечно, я поздравила его, я и в самом деле была за него рада. Это был его блестящий успех, и конечно же Тим ликовал.

— Вот теперь я долечу до Берлина и задам перца этим проклятым фрицам! — сказал он.

Я вполне могла в это поверить. Меня нисколько не удивит, если Тим даже заслужит высшие награды. Он человек отважный и не страшится ничего — ни людей, ни опасности.

Может быть, поэтому ему были непонятны мои переживания. Впрочем, на самом деле я и не стала делиться с ним своими бедами. Какой в этом смысл? Он виноват не больше, чем я сама. Мне не стоило уезжать с ним; не стоило поддаваться на его уговоры. Я ведь хорошо знала Тима — человека гордого, самолюбивого, не привыкшего к отказам. Тим никогда не сомневался в том, что все его желания должны исполняться.

Возвращаясь памятью к тому, что говорил он мне в тот вечер, я не сомневаюсь в том, что он не стал бы любить меня меньше, а может быть полюбил бы еще сильнее, если бы я стала не его женой, а любовницей. Светские церемонии и церковные обряды ничего не значили в глазах Тима.

Он хотел меня, и все прочее было для него не важно. И все же я не могла не спрашивать себя, а хотел бы он обладать мною так же, если бы мы поженились? По прошествии нескольких лет, когда он привыкнет ко мне и очарование влюбленности потускнеет?

Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Меня волновал только Питер.

Рассказав мне о своем прицеле, Тим сказал, что сегодня же утром улетает на север. Ему надлежало завершить летную подготовку, а в министерство ВВС его могли снова вызвать, если появится такая необходимость.

— Боюсь, что мне не представится возможности повидаться сегодня с тобой, моя дорогая, — добавил он.

Признаюсь, что весть эта позволила мне облегченно вздохнуть. Представить себе не могу, что могло бы произойти, если бы Тим явился в наш дом и столкнулся с Питером.

— Тогда до свиданья, — сказала я, — и пусть Господь бережет тебя.

— Я буду навещать тебя, — пообещал в ответ Тим. — Я обязательно еще раз приеду в Лондон. Едва ли эти министерские спецы сумеют правильно собрать устройство без моей помощи.

Обменявшись еще несколькими словами, мы попрощались. Вешая трубку, я отчетливо осознала, что один длительный и важный этап моей жизни завершился. В этот самый момент я поняла, что на самом деле я не любила Тима так, как навоображала себе. Осознание это пришло ко мне не вдруг, и мне хватило ума не сопротивляться ему. Тим, бывший для меня всем в жизни, перестал являться той осью, вокруг которой она вращалась. Теперь я видела его таким, каким он был на самом деле, — симпатичным, даже очаровательным, но недалеким и легкомысленным.

Я даже усомнилась в том, что мы с ним могли быть счастливы вместе, усомнилась в том, что он действительно поселился бы со мной в Монреале, в маленькой квартирке, которую я спланировала с таким тщанием. Раньше я была совершенно уверена в том, что мы созданы друг для друга, а теперь не была уверена в этом.

Быть может, мы бы прожили несколько счастливых лет, а потом в нашу жизнь вторглась бы какая-нибудь другая Одри Герман, и я потеряла бы Тима точно так же, как это случилось, когда он отправился в Виннипег.

Жалела я теперь только о пролитых слезах, о своих страданиях и о том, как по-глупому позволила увлечь себя розовым девичьим мечтам о беспредельном счастье.

Каким глупым казалось мне теперь мое поведение! Я замарала собственное будущее бессмысленной ложью и обманом.

«Надо рассказать Питеру все как есть, — решила я. — В конце концов, он любит меня, а любовь не может иссякнуть за одну ночь».

Но все еще пытаясь обнадежить себя этими словами, я уже засомневалась. Что, если я ошибаюсь? В конце концов, именно это случилось с моей любовью к Тиму. Она умерла… так почему же этого не может случиться с Питером?

Я спустилась по лестнице, намереваясь во что бы то ни стало объясниться с Питером, однако его не оказалось дома. Бейтс сообщил мне, что он отправился на завтрак к министру иностранных дел. Английские политики, как мне кажется, часто приглашают друг друга к завтраку — странный выбор, я бы сказала, для интеллектуальных бесед.

Посему я позавтракала с Вили, которая с видимым удовольствием сообщила мне, какой усталой я ей кажусь, что, на мой взгляд, является принятым среди женщин способом сообщить собеседнице, что выглядит она отвратительно. Я не стала говорить ей, что не спала полночи, волновалась и горевала, и потому сослалась на плохое самочувствие.

— Может быть, тебе стоит уехать домой? — поинтересовалась Вили.

— Домой? — переспросила я с недоуменным видом, словно бы не понимая, что она имеет в виду.

— В Канаду.

— С чего бы вдруг? Теперь мой дом в Лондоне — там, где мой муж.

— O, но Питер может пробыть здесь не слишком долго.

Я посмотрела на нее, ощущая, как наползает на меня ужас.

— Что ты хочешь этим сказать?

Вопрос сам собой сорвался с моих губ. Я лихорадочно пыталась понять, что может затевать Питер, чего он хочет: развестись со мной, уехать с Вили? Было, конечно, глупо показывать свою реакцию, но реплика ее оказалась такой неожиданной!

— Разве Питэйр ничего не сказал тебе? — удивленно спросила Вили.

По голосу и лицу Вили нетрудно было догадаться, что она прекрасно знает о моей неосведомленности. Но ей явно нравилось мучить меня.

— Его могут послать на восток. Правительство сейчас рассматривает кандидатуру посланника, и, по мнению Питэйра, он может получить это назначение.

Я замерла. Мне не хотелось, чтобы Вили заметила, насколько глубоко я поражена ее словами. Питер может уехать. Это означало только то, что передо мной останутся два варианта — возвращаться домой или остаться здесь, в чужой стране, где у меня нет друзей.

— Этот пост кажется мне достаточно важным, — сказала я как можно спокойнее. — Не сомневаюсь в том, что Питер будет рад получить его.

С этими словами я отодвинула от себя тарелку и встала из-за стола. Кусок не лез мне в горло. Тем не менее Вили не была обманута моей, как я считала, убедительной попыткой скрыть свои чувства.

— Бедная Мела! — проворковала она. — Тебе непременно нужно помириться с ним до его отъезда.

— Возможно, мне будет проще это сделать, если тебя не будет здесь, — собравшись с духом, проговорила я.

Вили всплеснула руками.